Они уже прощались, когда Полина вспомнила, что так и не спросила Свету о главном, об учениках.
– Ученики? – Света нахмурилась. – Ребятки, надо признать, не подарок. Школа-то элитная, в ней учатся детишки очень непростых родителей. Многих на занятия привозят на служебных тачках. Некоторые спесивы, некоторые ленивы без меры, некоторые тупы. Но все они без исключения для своих родителей душки, умницы и гении. И не пытайся выводить их из этого заблуждения, если тебе дорога твоя работа.
– Сплошные подводные камни, – невесело усмехнулась Полина.
– Да, вот такая у нас нелегкая доля! – сказала Света, всматриваясь в номер подъезжающего троллейбуса. – Поехала я, – сообщила она через мгновение. – Ну, пока! Завтра идем в оптику за очками. Не забудь!
Полина проводила взглядом уходящий троллейбус. Домой идти не хотелось. Да и не привыкла она думать о съемной однокомнатной квартире на окраине как о своем доме. По московским меркам, квартира эта стоила до смешного дешево. У Полины с собой была весьма приличная сумма, прощальный подарок Ядвиги. За эти деньги можно было снять более комфортабельное жилье, но, поразмыслив, девушка решила сэкономить. Ведь неизвестно, какие траты ей еще предстоят.
Первое впечатление от знакомства с квартирой было ужасным. Темно-зеленые обои, местами отстающие от стен, делали и без того маленькую комнату совсем крошечной. Полы были такими грязными, что не представлялось никакой возможности определить их первоначальный цвет. Кафель в санузле в рыжих потеках. На ржавую ванну нельзя смотреть без содрогания. Сто лет не мытые окна стыдливо прикрывались грязными, выцветшими занавесками. То, что хозяйка квартиры называла мебелью, производило столь же унылое впечатление. На кухне имелся ящик для посуды, стол и два табурета, плита и старенький, ревущий холодильник. В гостиной стоял продавленный диван, забитый пустыми пивными бутылками и старыми газетами.
Когда Полина спросила у хозяйки, где хранить вещи, та посмотрела на нее с недоумением и показала пальцем на что-то за ее спиной. Там оказался встроенный шкаф с покосившимися фанерными дверцами. Полина прикинула, поместится ли туда ее гардероб. Предварительные расчеты не радовали – как минимум половину вещей придется держать в чемоданах.
Наверное, хозяйка прочла ее мысли, потому что недовольно проворчала:
– На хрена столько барахла приперла?
Вопрос был риторическим, и Полина его проигнорировала.
Когда хозяйка, забрав деньги за полгода вперед, наконец ушла, девушка еще раз осмотрела свое новое жилище и вышла на балкон. Единственной ложкой меда в бочке дегтя был вид из окна. Двор из-за множества кустов и старых деревьев был похож на заброшенный сад. Кусты сирени, растущие у стен дома, доставали верхушками до окон ее этажа. Весной, когда сирень зацветет, на балконе будет просто чудесно. Полина закурила, провела рукой по перевалившейся через перила ветке сирени, надолго задумалась.
Обратно в квартиру она вернулась полная боевого задора и энтузиазма. Первым делом нужно навести здесь порядок: вымыть полы, окна и кафель; выбросить хлам из шкафов; почистить плиту, холодильник и сантехнику...
На наведение порядка ушла вся первая половина дня. Полина закончила мыть окна, вылила мыльную воду и критически посмотрела на плоды своих трудов. Квартира, безусловно, стала чище. Полы приобрели свой первозданный светло-коричневый цвет. Кафель блестел. Вид ванны и унитаза уже не вызывал тошноты. Но уютом в этом убогом жилище даже не пахло. Как ни крути, а без дополнительных трат не обойтись. Оставшаяся половина дня была посвящена походам по магазинам.
Полина приобрела только самое необходимое: постельное белье, посуду и кое-что из еды. Наспех перекусив и приняв душ, рухнула в постель. Завтра нужно будет купить новые обои, шторы, небольшой коврик и...
Уснула она, так и не успев до конца составить список покупок.
О том, как нужно клеить обои, Полина имела лишь самое приблизительное представление и, если бы не неожиданная помощь соседки, возможно, не справилась бы с этой работой никогда. Соседка, немолодая, но очень энергичная дама, заглянула к Полине на третий день. Та как раз пыталась наклеить лист новых обоев на старые. Соседка скептически покачала головой, поставила на подоконник тарелку с принесенными пирожками и безапелляционно заявила:
– Сдирай!
– Что «сдирай»? – не поняла Полина.
– А вот все, что налепила, сдирай! – гостья уже закатывала рукава халата. – И старые обои тоже сдирай.
– Зачем?
– А затем, что только дураки клеят новые обои прямо на старые. Сдирай! Они ж отвалятся у тебя на второй день!
Полина немного обиделась на «дураков», но совету соседки все-таки вняла.
Та тем временем рассматривала разведенный в тазике клей.
– Не годится, – сказала сурово.
– Почему? – удивилась Полина. Клей она купила в хозяйственном магазине и, прежде чем развести его водой, трижды прочитала инструкцию.
– Не годится. Ерундовый клей! – заявила соседка и, не говоря больше ни слова, вышла из квартиры.
– Странная какая, – Полина недоуменно пожала плечами и вернулась к прерванной работе.
Соседка возвратилась ровно через пять минут. В руках она держала пластмассовый тазик, в котором плескалось что-то мутно-вязкое.
– Вот это клей! А у тебя ерунда, а не клей. Значит, так, – она поставила тазик посреди комнаты, задумчиво посмотрела сначала на Полину, потом на стены, – ты отдирай старые обои, а я пока займусь новыми. Вдвоем оно сподручнее.
Во время совместной поклейки обоев выяснилось, что соседку зовут тетя Тося. Что всю свою жизнь она проработала отделочницей на стройке. Что два года назад помер от проклятущей водки ее муж. Что ее единственная дочка живет с детьми и мужем на Сахалине, и двоих своих внуков тетя Тося видела всего один раз в жизни. Что зять ее, единственную кровиночку умыкнувший, год назад получил травму позвоночника и теперь работник из него еще тот, стало у доченьки вместо двух кишкомотов трое. И жизнь у них там, на Сахалине проклятущем, ох какая несладкая.
– Я их к себе зову, – вздыхала тетя Тося. – У меня дача за городом. Я там поросеночка держу, курочек, да и картошка, огурчики, помидорчики свои. Каждый день туда-сюда мотаюсь как проклятая. А что делать? Скотинку-то кормить надо. Сосед Сергеич на даче постоянно живет, присматривает, чтобы поросенка лихие люди не украли. А я ему за это из города продукты и свежую прессу привожу. Вот подрастет поросенок, Сергеич его прирежет, я на рынке мясо продам, глядишь, и насобираю денег на билеты детям. Как же они без меня там? Дочка моя навроде тебя – худенькая, к тяжелому труду непривычная, не в мать пошла, а лямку тянет, как ломовая лошадь. И зятя жалко. Я ему уже простила, что дочку на край света увез. Я даже и работу ему тут присмотрела – сапожником в «Доме быта». Ничего, что не умеет – невелика наука! Захочет – научится. Зато всегда живая копейка в доме. В наше время новую обувь не больно-то купишь, вот люди старую и латают. И за детьми бы я присмотрела. Я ж только по ночам работаю сторожем в детском саду, а днем – дома. Сколько старому человеку того сна надо! Совсем немного, только бы денег наскрести...
Они уже закончили с обоями и пили чай с пирожками, когда разговор от проблем тети Тоси перешел к проблемам Полины. Она даже не подозревала в себе такого острого, почти болезненного желания выговориться. По наивности своей считала, что не нуждается в сочувствии. Она должна быть такой же сильной, как Ядвига. Но, сидя за столом в маленькой кухне и уплетая сказочно вкусные пирожки, она рассказала о себе все. И, что самое удивительное, эта простая, малограмотная женщина с уставшим лицом и мозолистыми руками поняла ее так, как, возможно, никогда в жизни не поняла бы ее родная мама. От осознания, что в чужом городе у нее появился кто-то настолько близкий, что она решилась доверить ему свои тайны, на душе стало легко и радостно. Возможно, впервые за последние несколько месяцев.
– Без меня завтра за покупками не ходи, – сказала на прощание тетя Тося. – Вместе пойдем. Вот только живность свою покормлю. Ты, Поля, в домашнем хозяйстве не шибко-то разбираешься, как я погляжу. Только деньги попусту потратишь. Опять же, я знаю, где что подешевле. Тебе ж теперь шиковать
