С Лбовым все было более или менее ясно: Полина нанесла удар по его самолюбию, и теперь он пытался отыграться. Кухто по натуре своей мелкого пакостника действовал исподтишка, чаще всего через своего туповатого друга. Полянский же пока оставался для Полины темной лошадкой. Неглупый и в общем-то незлой, он смущал ее больше всех остальных. Его насмешливая улыбка и вежливо-равнодушный взгляд задевали сильнее, чем неприкрытое хамство Лбова и мелкие пакости Кухто. Он не принимал участия в травле Полины, он просто наблюдал за ней, изучал, точно она какое-то диковинное насекомое.
Впрочем, какая травля?! И травли-то особой не было. Подумаешь, прибили гвоздями журнал к полу, намазали тряпку клеем, подложили пачку презервативов в шкафчик учительского стола...
С журналом быстро разобрался Петрович, пришел с гвоздодером – и все дела! Отстирывать тряпку и отмывать доску от клея Полина заставила Лбова, чтобы неповадно было. А презервативы... Как философски заметила Света, хорошо, что неиспользованные.
А из недавнего противостояния Полина вообще вышла победительницей. Наученная горьким опытом, она теперь всегда была начеку. То, что ножка учительского стула подпилена, не бросалось в глаза, но все- таки она ее заметила, так как насторожилась сразу, едва увидев выжидательное выражение на лицах своих подопечных. Болото готовилось исторгнуть очередной «пузырь». Она не стала садиться, прошлась вдоль доски, оперлась поясницей о подоконник. Класс, затаив дыхание, ждал.
Урок шел своим чередом, тема была сложной и нудной, одиннадцатый «Б» заскучал и утратил бдительность, и Полина решила действовать.
Не особо талантливо нарисованный плакат, который Генриетта Сергеевна именовала наглядным пособием, висел высоко, едва ли не под самым потолком. Полине с ее ростом никак не дотянуться.
– Александр, не могли бы вы мне помочь? – Она с беспомощным видом посмотрела сначала на наглядное пособие, а потом на заскучавшего Кухто.
– Непременно, Полина Мстиславовна, – парень выбрался из-за парты, вышел к доске.
Полина верно все рассчитала: и его роста оказалось мало, чтобы дотянуться до плаката. Вот такая незадача. Пока Кухто чесал затылок, глядя под потолок, Полина придвинула к нему стул. Обычный стул, отличающийся от своих собратьев лишь дефективной ногой.
Кухто падал некрасиво: с испуганным девчоночьим визгом.
– Боже мой, Александр, с вами все в порядке? Может, в медпункт? – Пожалуй, нужно было поступать не в МГУ, а в театральный. Со своей ролью она справилась на пятерку с плюсом.
– Не нужно мне в медпункт! – Судя по мрачной физиономии Александра, серьезно пострадала только его гордость. – Вам бы стул починить, Полина Мстиславовна, он у вас поломанный какой-то.
Полина обвела взглядом нервно хихикающее «болото». Только один человек разгадал ее маневр. Сергей Полянский смотрел на нее со смесью удивления и уважения.
У подъезда стояла «Скорая». Дверь в квартиру тети Тоси была распахнута настежь. Из ее недр доносился зычный мужской голос. Полина переступила порог и поморщилась от острого запаха лекарств. Тетя Тося лежала на кровати и пыталась что-то втолковать сердитому пожилому врачу. Увидев Полину, она заметно приободрилась и попыталась сесть.
– Полюшка, ну хоть ты скажи этому ироду, что нельзя мне лежать! У меня хозяйство, мне живность завтра кормить.
– Я сказал – постельный режим, и точка! – в сердцах рявкнул врач и строго посмотрел на Полину: – Вы родственница?
– Соседка.
– Неважно. Объясните этой даме, что у нее гипертонический криз и кардиограмма, далекая от идеала. А вам, неугомонная моя, – он хмуро посмотрел на поникшую тетю Тосю, – нужно не живность кормить, а обследоваться и начать лечить свое давление.
– Так ведь пропадет скотинка! – По щекам тети Тоси потекли слезы.
– Выбирайте: или вы, или ваша скотинка, – буркнул врач, а потом добавил уже чуть мягче: – Скотинку вон она может покормить, – он кивнул на Полину.
В заплаканных глазах тети Тоси зажегся огонек надежды.
– Я покормлю, – сказала Полина не слишком уверенно. – Только я не знаю как...
– Ну, техническую сторону вопроса вы обсудите без меня, – врач встал, захлопнул свой чемоданчик. – Всего хорошего.
В дверях он остановился, уже совсем не строго, а как-то даже по-отечески посмотрел на Полину:
– Я на тумбочке рецепт оставил. Купите лекарства этой сумасшедшей и проследите, чтобы она их принимала регулярно.
...Полина тащила по платформе тяжелый пятилитровый бидон и проклинала скотинку тети Тоси. В бидоне плескались объедки – скотинкина еда. Неплотно подогнанная крышка то и дело норовила свалиться на землю. Это просто чудо, что в переполненной электричке ей удалось не заляпать толкающихся и возмущающихся пассажиров адской смесью, состоящей из красного борща, недоеденных кусков запеканки и картофельного пюре. Все это «добро» тетя Тося принесла из детского садика еще прошлым вечером.
Еще вчера спасение несчастной скотинки от голодной смерти казалось Полине пустяковой задачей: села на электричку, проехала пару остановок, нашла домик тети Тоси, вылила «еду» в тазик, сунула тазик под нос поросенку – и все дела. Но она не учла два существенных момента. Во-первых, бидон оказался тяжелым и страшно неудобным. Во-вторых, в выходной день электричка была забита под завязку. Полина даже представить себе не могла, что так много людей возжелает выехать за город субботним утром.
Она подождала, когда волна дачников и грибников схлынет с платформы, поставила бидон на землю и принялась рыться в карманах джинсов в поисках нарисованного тетей Тосей плана. Вдруг за спиной послышался пронзительный свист, и чей-то насмешливый голос сказал:
– Ба, ребятки! Смотрите, кто тут у нас!
Полина едва удержалась, чтобы не застонать. Неспешной походкой к ней приближалась зловредная троица: Лоб, Кухто и Полянский...
Идея съездить на шашлыки принадлежала Саньке.
– Мужики, предлагаю оттянуться! Маман мяса намаринует, винца закупим, девок позовем, – Санька мечтательно закатил глаза. – Можно даже с ночевкой. – Он многозначительно подмигнул Сергею.
– Кого собираешься звать? – спросил тот.
– Тебе, как обычно, Алку. Мне – Любку Терехину.
– А мне? – прогудел Лоб.
– А тебе Зину резиновую, – заржал Кухто. – Нормальные бабы тебя за версту обходят.
– Это почему? – Лоб нахмурился.
– Потому что от тебя потом за километр разит, – Санька подмигнул Сергею.
– И все?
– А тебе мало?
– Таньку позовите, – проворчал Лоб.
– Какую Таньку? Горевую, что ли? – Санька протестующее мотнул головой. – Ты что! Она ж нам весь кайф сломает, начнет ныть: то не так, это не этак. Нет уж, Лобушка, придется тебе с Зиной.
Терехину и Скворцову уговаривать не пришлось. Это был далеко не первый их совместный выезд «на природу». Роли и обязанности давно распределены, маршрут изучен, все довольны, всех все устраивает. Никаких сюрпризов быть не должно.
Оказалось, на сей раз без сюрприза не обошлось. Лоб, уже изрядно пригруженный выпитым в электричке пивом, увидел француженку первым. Та стояла на краю платформы. Джинсы, болоньевая куртка, кроссовки, надвинутая на самые глаза вязаная шапка – даже вне школы она оставалась бесполым существом. Кстати, встрече со своими любимыми учениками она, кажется, не обрадовалась. Точно от ветра, поежилась под пьяно-вызывающим взглядом Лба, неуверенно улыбнулась Сергею, пробормотала:
– Здравствуйте, ребята.
– Привет, привет, – наклон головы и тон, которым это было сказано, не предвещали ничего хорошего. Во хмелю Лоб становился злым и опасным, даже если хмеля было совсем ничего. – А каким это ветром вас сюда занесло?
– Тем же, что и вас, – она попятилась, едва не налетела на стоящий на платформе бидон.
– Мы с телками на шашлыки приехали. У Кухто дачка тут, – доверительно сообщил Лоб. – А вы?
