Она застонала, перевернулась на спину. Губами, как когда-то в детстве мама, Сергей коснулся ее виска. Так и есть – жар. Еще ночью она показалась ему горячей, но тогда и его собственная кровь была готова закипеть...
Ультрамариновые ресницы дрогнули, Полина открыла глаза. Сергей напрягся – испугался, что увидит в ее взгляде раскаяние или, того хуже, разочарование.
– Привет, – она улыбнулась, ткнулась горячим лбом ему в грудь.
От сердца отлегло.
– Привет, – он поцеловал ее в макушку. – Как ты себя чувствуешь?
– У меня все болит, – пожаловалась она.
– Что болит?
– Все: руки, ноги, голова... Мне бы аспирина...
– У тебя жар. Купание в холодной воде не прошло даром, золотая рыбка.
– Почему золотая рыбка? – спросила она с вымученной улыбкой.
– Потому, что я выловил тебя из проруби.
– Ну, тогда я скорее щука.
– Нет, ты рыбка. И ты должна мне два желания.
– Почему только два? Обычно три.
– Потому что одно ты уже исполнила. – Сергей притянул ее к себе, погладил по спутанным волосам.
– В термосе еще что-нибудь осталось? – спросила Полина. – Очень хочется пить.
Сергей дотянулся до термоса, плеснул в чашку остатки остывшего кофе. Она выпила кофе залпом и зашлась тяжелым кашлем.
– Ты как? – Он боялся спрашивать, видел, что неважно.
Полина отставила пустую чашку, до самого подбородка натянула одеяло.
– Голова кружится, и холодно. Когда наша электричка?
– Мы не поедем на электричке, – твердо сказал Сергей. – Ты подождешь здесь, а я схожу на конезавод. У Степаныча есть «Нива», он не откажется отвезти нас в город.
– Нет, – Полина сжала его руку. – Не надо Степаныча! Я могу доехать электричкой. Мне уже лучше, честное слово.
– Полина, – Сергей накрыл ее руку своей ладонью. – Не бойся, Степаныч нормальный мужик. Он все поймет.
– Вот именно, он все поймет...
– Он поймет, что произошел несчастный случай, что ты чуть не погибла, что нам нужна помощь. И ничего больше. Все остальное касается только нас с тобой. Никто ничего не узнает. Я тебе обещаю.
– Хорошо. – Полина с трудом села, спустила ноги на пол. – Пожалуйста, помоги мне прибраться здесь...
Всю дорогу до города Степаныч ворчал и тревожно поглядывал на дремлющую под теплым овчинным тулупом Полину.
– Да что же вы, дети, такие бестолковые? Сережка, почему сразу не позвал меня?
Сергей молчал, сжимал горячую руку Полины, вслушивался в ее неровное, с присвистом дыхание.
– В больницу надо, – решил Степаныч на въезде в город.
– Я завтра врача вызову, – Полина открыла глаза.
– Дуреха! Ты еще доживи до завтра! Это же не шутки, в ледяной воде-то...
– Степаныч, езжай в больницу! – твердо сказал Сергей.
Из больницы Полина вышла только спустя три недели. Купание в ледяной воде вылилось в двустороннюю пневмонию. Неделю она провела под капельницами в полубессознательном состоянии и только на восьмой день смогла встать с постели.
Ее навещали. Почти каждый день прибегала Света. Приходила тетя Тося, приносила свои фирменные пирожки. Один раз заглянули коллеги во главе с Антипом Петровичем. Дважды ей приносили цветы от Полянского-старшего с пожеланиями скорейшего выздоровления. Единственным, кому она запретила приходить в больницу, был Сергей. Она взяла с него обещание еще в тот самый первый их день.
– Я приду? – Он смотрел на нее так, что любому постороннему, окажись он рядом, все сразу стало бы ясно.
– Нет, я запрещаю тебе приходить. Слышишь?
– Почему?
– Потому!
– Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, но я не хочу, чтобы об этом знали все.
– Никто не узнает.
– Не узнает, если ты будешь вести себя благоразумно. Обещай.
Он пообещал и сдержал свое обещание.
Когда Полина наконец вышла из больницы, наступила весна. Еще лежал снег и по ночам прихватывал морозец, но в воздухе уже сквозило что-то неуловимое, что-то такое, от чего хотелось беспричинно улыбаться. Тетя Тося заскочила к ней на минутку с кастрюлькой горячих котлет.
– Отъедайся, Поля, а то совсем исхудала на казенных харчах. Вечером пирогов с капустой испеку. Приходи – чайку попьем.
Тетя Тося пробыла у нее недолго, уехала кормить свою скотинку, а Полина отправилась в ванную. О горячей воде, такой, чтобы едва терпеть, она мечтала все эти недели.
Звонок в дверь вырвал ее из блаженно-расслабленного состояния, заставил испуганно вздрогнуть. На ходу наматывая на мокрую голову чалму из полотенца, Полина подошла к входной двери.
Сергей стоял, прислонившись плечом к стене. За те дни, что они не виделись, он осунулся и повзрослел.
– Можно?
За рукав она втащила его в квартиру, прижалась щекой к холодной, пахнущей весной куртке.
– Откуда я на сей раз тебя выловил, золотая рыбка? – Он поймал губами выбившуюся из-под чалмы влажную прядь.
– Из ванны.
– А ты, как я погляжу, любительница водных процедур.
– С некоторых пор.
Целоваться в крошечной прихожей было неудобно, но дойти до комнаты у них никак не получалось. А когда наконец получилось, то выяснилось, что Полинин диван так хорош, что лежать бы на нем и лежать. Полина проявила решительность первой, высвободилась из объятий Сергея, набросила халат, вышла на кухню, поставила на огонь турку с кофе.
Они пили кофе и молчали. Не потому, что не знали, о чем говорить, а потому, что понимали друг друга без слов. Почти понимали. Оставалось кое-что, самая малость...
– Сережа, ты не должен был сюда приходить. – Полина отставила пустую чашку.
– Почему? – Он беззаботно улыбался. Глупый мальчишка.
– Потому что я твоя учительница.
– Это ничего не меняет, мы же знаем.
– Мы знаем, – она кивнула, – а остальные знать не должны. Ты еще несовершеннолетний, понимаешь?
Он все понимал, но не желал с этим мириться.
– Я уже не ребенок, Полина!
– Я это знаю. – Она прижалась щекой к его ладони. – Давай подождем, пока ты закончишь школу.
– Слишком долго. – Он не хотел ждать, он хотел все и сейчас. Беда в том, что она тоже этого хотела.
– Мы будем видеться. Просто надо быть осторожными.
– Мне мало только видеться. – Сергей сжал ее подбородок, заглянул в глаза. – Ты моя, и мне мало только видеть.
Кажется, она покраснела, потому что он вдруг усмехнулся и сказал:
