– Не буду, я только посмотрю, – он запрокинул голову.
И она тоже запрокинула, помимо воли.
Из-под белой демонической маски выглядывала борода. Из-под черной рясы виднелись белоснежные кроссовки.
– Почему они такие чистые? – Идиотский вопрос. Человека убили, а она думает о чистоте его кроссовок.
– Потому что отца Владимира убили еще до дождя, – Сергей посмотрел на часы, – а дождь начался два часа назад.
– Может, не убили, может, он сам?
– Он не сам. Видишь, рядом нет ничего, что могло бы послужить опорой. Это не самоубийство. И дождь этот так некстати, все следы уничтожил.
– А маска? – Полина попятилась. Казалось, из черных провалов глазниц за ними кто-то наблюдает. Кто- то недобрый, злой оттого, что они потревожили его покой.
– Странная вещь, похожа на авторскую работу. Такую не купишь в магазине.
– Думаешь, она из дома Ядвиги? – Она обхватила себя руками.
– Уверен в этом. – Сергей снял свой пиджак, набросил ей на плечи. – Давай-ка возвращаться.
Когда они вышли к машине, снова зарядил мелкий дождик. Наверное, это хорошо, дождь смоет и их следы...
В салоне было тепло, Полина сбросила насквозь промокшие туфли, закуталась в пиджак.
– Видишь, ты ошибался. Отец Владимир ни при чем, – сказала, потирая виски.
– Да, ошибался, – он, казалось, думал совсем о другом.
– Это плохо, что мы его там оставили – одного.
– Ему уже все равно.
– А тебе?
Сергей посмотрел на нее долгим взглядом, сказал устало:
– Полина, сейчас меня волнует только твоя безопасность. Ты последняя, понимаешь?
– Ты обещал найти моего ребенка...
– Я найду, но послушай...
– Ребенок, – сказала она твердо. – Сначала мой ребенок, а потом все остальное.
– Ребенку ты нужна живой! – рявкнул он. – Неужели ты не понимаешь, что тебя ждет? Он же не оставит тебя в покое, даже если ты откажешься от игры. Вас ведь только двое осталось. Значит, он разоблачит себя сразу, как только вступит в права наследования.
– Но Щирый...
Сергей не дал ей договорить:
– Щирому плевать, кто и какой ценой доберется до наследства. Он всего лишь распорядитель. Так что с этого самого момента ты, Полина, во всем слушаешься меня и делаешь только то, что я тебе говорю. Ясно?
Да, ей все было ясно. Убийца не остановится на полпути, рано или поздно доберется и до нее. Если Сергей его не остановит...
Больше они не разговаривали, прислушивались к собственным мыслям да нудному бормотанию приемника. Когда ставшую уже почти привычной тишину вытеснил голос Джона Леннона, Сергей сделал звук погромче. Ливерпульская четверка пела о Мишель...
– Я укладывала Мишку спать под эту песню, – улыбнулась Полина. – Она думала, что «Мишель» – это колыбельная специально для нее...
...Это было похоже на лавину. В мозг неудержимым потоком хлынули воспоминания.
Рассеянно улыбающаяся мама...
Белый пони, жующий морковку, – ее первая лошадь...
Дом, утопающий в цветущей сирени...
Запах крепкого кофе и табака...
Ядвига, раскладывающая карты таро...
Тетя Тося, генералиссимус, Света, Петрович, Генриетта, Балконовна...
Ледяная вода, пылающий камин, запах мокрой шерсти, холодные пальцы, сбивающееся дыхание...
Сергей...
Золотой медальон на тонкой цепочке...
Взвивающийся на дыбы конь...
Ненавидящий взгляд...
Я не хочу тебя больше видеть. Никогда...
Мокрый перрон вокзала...
Залитый солнцем аэропорт Шарля де Голля...
Улыбающийся пожилой мужчина – Поль Жорден...
Маленькая Мишель, делающая свои первые шаги...
Пятилетняя Мишель на велосипеде...
Восьмилетняя Мишель на роликах...
Десятилетняя Мишель, вертящаяся перед зеркалом...
Мадам Мари, домоправительница, распекающая за что-то садовника Пьера...
Письмо из России...
Недовольное лицо Мишки, не желающей ехать в летний лагерь...
Перелет...
Шереметьево...
Гостиница...
Улыбающийся Щирый...
Осиротевший дом...
Радостно повизгивающий Джаспер...
Черный ангел, парящий над могилой Ядвиги...
Боль...
Темнота...
...Полина сделал глубокий вдох.
– Ты сейчас о чем? – спросил мужчина, сказавший тринадцать лет назад «я не хочу тебя больше видеть», сказавший день назад «мне противно об этом вспоминать»...
– Ни о чем, – она отвернулась к окну.
– Ты говорила про какого-то Мишку. Ты что-то вспомнила?
– Нет, – она мотнула головой. – Это, наверное, от усталости...
– С тобой все в порядке?
– Да, я просто пытаюсь вспомнить.
– Ты вспомнишь, когда-нибудь, – в его взгляде была жалость. А ей не нужна жалость, потому что она уже вспомнила...
Полина думала, что воспоминания не дадут ей уснуть, но она ошибалась. Стоило лишь на секунду закрыть глаза, как на нее навалилось тяжелое, без сновидений, забытье.
Новорожденное утро было ярким и солнечным, наверное, это хороший знак. Полине хотелось так думать. В том, что она замыслила, удача ей не помешает.
Несмотря на ранний час, Сергей не спал, из-за закрытой двери ванной слышался звук льющейся воды. Ей хватило всего нескольких минут, чтобы одеться и выскользнуть в коридор. Бумажник нашелся во внутреннем кармане пиджака. Она не возьмет много, ровно столько, чтобы продержаться первое время.
Вчера вечером Полина приняла сразу два важных решения. Первое было простым и логичным: она не останется с Сергеем. Он хороший человек. Он повзрослел, стал настоящим мужчиной. Он готов брать на себя бремя чужой ответственности. Он сильный и надежный. Он тот единственный мужчина, которого она хотела бы видеть рядом с собой. Он подарил ей Мишку. Больно, что он так и не смог ее простить...
Второе решение далось тяжелее. Полина знала, что является ключом. Знала в тот самый первый раз, но
