волосы, протянутые в просительном жесте руки, тоска в мертвых глазах. Боженька святы! Так это же она... Вернее, одна из них...
Темнота снова набросила на павильон непроницаемое покрывало, но мертвая муза до сих пор стояла перед внутренним взором Арсения, тянула тонкие руки, глядела с мольбой и укором. Неважно, был Савва Стрельников мистиком или злодеем, гением он был однозначно. Потому что только рука гения могла создать такую совершенную и такую убийственную красоту.
Творец, 1920 год (Эрато и Эвтерпа)
Она вошла в его жизнь почти сразу же вслед за Амели. Адели — затерянная на задворках Парижа сестра-близнец. Та же плавность и текучесть линий, те же черные волосы, тот же профиль и разворот головы. Адели, такая похожая и одновременно такая особенная! В ней было то, чего Бог не дал Амели. Страсть, жадная, все на своем пути сметающая жажда жизни, любви, приключений. Искра, способная сжечь дотла весь Монпарнас. С робкой и покорной Амели их роднило только одно — любовь к красному. Мертвая роза — в волосах одной, гранатовый браслет — на запястье другой. Пока гранатовый, а скоро непременно рубиновый! Так она утверждала. Она, дешевая певичка из дешевого кабаре, ценила себя дороже кокоток высшего света, она верила, что Фортуна непременно им улыбнется.
Всем троим! Адели умела желать и жить с такой силой, что Савва, уже почти разуверившийся, почти захлебнувшийся
