Аким, как всегда, был немногословен, но эта его немногословность успокаивала.
— Починил?
— Секунду! — В трубке что-то щелкнуло, и вслед за этим люстра под потолком зажглась нестерпимо ярким светом.
Ната прикрыла глаза ладонью, впервые за этот долгий вечер вздохнула полной грудью. Сердце тут же отозвалось уже привычной болью.
— Горит? — просипела трубка голосом Акима.
Ната открыла глаза, обвела взглядом гостиную. Свет теперь горел не только в доме, но и в парке. Оранжевыми шарами зажглись вдоль аллей фонари, гигантским белым подсвечником вспыхнул павильон. Нате казалось, что она даже видит черные силуэты статуй.
— Горит, — бросила она в трубку, отворачиваясь от окна. — Спасибо, Аким.
— Всегда рад стараться, хозяйка! — И снова не понять, чего больше в этих словах: насмешки или собачьей преданности. — Тебе что-нибудь нужно?
А ведь, пожалуй, и нужно! Аким из тех немногих, кому она может доверять. Не до конца, но все же.
— Марта не берет трубку. Ты мог бы посмотреть, что с ней?
— Она у себя? — А вот сейчас ни насмешки, ни подобострастия — одно лишь беспокойство. Как бы ей самой хотелось любить свою девочку той же светлой и незамутненной
