Такое уже однажды было. Такое едва не закончилось очень плохо.
— Что с ним? — На плечо легла холодная ладошка, даже сквозь свитер он чувствовал этот холод. — Лысый, он жив? — В голосе Марты слышались паника и надежда.
— Жив. Надо вытаскивать его отсюда. Черт! Да что темно-то так?!
Мутный свет электрического фонарика вспыхнул почти в ту же секунду, высветил изломанное глубокими тенями лицо Марты.
— На полу лежал. — Она направила фонарик сначала на Лысого, а потом на Арсения, тихо всхлипнула.
— Не реви, мать! Прорвемся! — Лысый взвалил друга на плечо, вслед за бестолково мечущимся лучом света обвел взглядом нутро павильона, и по загривку пробежала дрожь первобытного ужаса. Эти тетки... Эти скульптуры были как живые. Даже слишком живые...
Пока добежали до машины, вымокли до нитки. Несколько раз Лысый едва не упал, натыкаясь на беспокойно вьющегося у ног Грима. Уложив Арсения на заднее сиденье, он врубил обогрев на полную мощность, втопил в пол педаль газа, рявкнул Марте:
— Мобильник давай! Быстрее!
Она сунула ему в руку телефон, перегнувшись через переднее сиденье, коснулась бледного лица Арсения. Жалостливая. Стопудово, жалостливая...
Несмотря на поздний час, Селена взяла трубку сразу, словно ждала звонка. А может, и ждала, она ж
