он заложил душу дьяволу, отвернулись. Их прекрасные лица были безжизненно равнодушными, а в уголках глаз затаилось годами вынашиваемое нетерпение. И только Мельпомена смотрела на Савву с насмешливым пониманием, коварная Мельпомена была готова принять его в свои мертвые объятия.
— Ты все понимаешь... — Его собственный голос был похож на змеиное шипение. Савва блуждал в круговерти мутных образов, из последних сил пытаясь сделать самое важное, самое последнее. — Я тебя отпущу, моя Мельпомена. Ты отомстишь за нас обоих, я знаю...
...Молоток едва не выпадает из слабеющих рук, и глаза уже почти ничего не видят. Еще чуть-чуть, последнее усилие... Стенка тайника, та самая, отделяющая мертвую Лалу от мира живых, хрустнула, как мартовский лед, из разверзшейся раны веет холодом. Может, именно этот холод почувствовала Ната? Неважно... уже неважно. Главное он сделал — распахнул перед Мельпоменой дверь, которая годами была заперта... Теперь павильон полностью в ее власти. Павильон и все, кто отважится переступить его порог. Рано или поздно она доберется до Наты. Она до всех доберется...
— Я все сделаю,
