Пепел феникса

эти ничтожные жертвы Ольга пошла с легким сердцем: вернувшись в мир живых, Максимилиан должен заново пережить то, что переживал перед смертью. Это не являлось условием ритуала, это было ее собственное решение, продиктованное до сих пор не унявшейся душевной болью. К тому же Стаса Громова требовалось убедить, что действует она во благо. Пожалуй, подготовить из него достойную замену для Алекса не получится, нет в нем той внутренней черноты, которая превращает человека в бездумного верного пса. Похоже, впервые за многие годы Ольга ошиблась с выбором.

Анна появилась на пороге тату-салона ровно в означенное время: Демос четко выполнил все инструкции, загнал одурманенную жертву прямо в расставленные сети. И Стас не сплоховал. Было видно, что затея ему не по душе, но в случае необходимости Ольга могла становиться очень искренней и очень убедительной.

Когда Ольга протягивала Громову сосуд с остатками пепла, рука заметно дрожала. Если расчет неверен, если хоть что-нибудь пойдет не так, Ольга лишится как минимум пятидесяти лет жизни. Нет, все будет так, как задумано! Она выстрадала право быть счастливой и не уступит его никому.

Феникс получился чудесным, именно таким Ольга и представляла себе эту дивную птицу. Все, дело сделано! Осталось лишь дождаться, когда Максимилиан придет за своей Анной, и вернуть наконец пепел!

На сей раз Максимилиан не опоздал! Он появился так неожиданно, так эффектно, что всего лишь на долю секунды Ольга растерялась. Как она могла упустить такую вероятность?! Ведь знала же, что призрак может вселиться в любого, кто окажется поблизости, но не подумала, что мальчишка за каким- то дьяволом захочет вернуться обратно в склеп. Зачем он вернулся?! Может, из любопытства, может, за вещами Анны… Сейчас это уже неважно. Важно другое – Максимилиан приходил к Анне уже трижды, а это значит, что, покинув тело еще раз, он больше не сможет вернуться. Даже у темного мира есть свои законы. Вот и выдалась еще одна возможность проверить силу его любви, только пусть сначала отдаст пепел…

…Все вышло совсем не так! Ольга сделала все, как задумала, но не почувствовала ничего, кроме страшной усталости. Ни ожидаемой радости от обладания пеплом феникса, ни удовлетворения от свершившегося наконец правосудия. Максимилиан уже во второй раз доказал, что умеет жертвовать собой ради любви. Как горько, что не ради Ольги, как мучительно больно… А ведь когда-то он клялся ей в любви. И любил, она точно это знала… А потом предал, и из-за нестерпимой боли она не заметила, как начала превращаться из наивной влюбленной дурочки в жестокосердное чудовище.

– Ты знаешь, каково быть мертвецом, моя маленькая девочка. – Максимилиан, самый лютый ее враг, самый любимый мужчина на свете, смотрел на Ольгу с грустью и нежностью. – Ты сама мертва уже много лет, ты просто не заметила этого.

– Я заметила… – Ольга шагнула в его распахнутые объятья. – Я умерла в тот самый день, когда ты бросил меня, Максимилиан. Если бы ты знал, как я страдала все эти годы!

– Я знаю. – Призрачная ладонь коснулась ее щеки точно так же, как много десятилетий назад. – Я виноват перед тобой и я знаю, как все исправить…

Да, он знает, он заберет ее с собой. Им обоим уже давно здесь не место.

– Как хорошо, что ты пришел за мной, любимый, – успела она шепнуть до того, как мир живых поглотило ослепительно-яркое пламя…

* * *

В тот самый момент, когда Хельга коснулась барона, все изменилось. Невыносимо яркая вспышка враз загасила и факелы, и костер, обрушила на землю плотную, непроглядную темноту. Темнота длилась долго, Громов уже подумал, что ослеп, когда в чернильно-черной вселенной начали одна за другой вспыхивать звезды. Последней, точно гигантская электрическая лампочка, зажглась луна, заливая молочным светом полянку и людей.

Демос лежал на спине, раскинув в стороны руки, и по его совершенно бескровному лицу Громов никак не мог понять, жив тот или нет. Рядом валялся бесчувственный Алекс. Гальяно уже приходил в себя. Стоя на четвереньках и мотая головой из стороны в сторону, он бормотал что-то невразумительное и злое одновременно. Но эти трое заняли лишь малую толику внимания; еще не до конца оправившись, так же, как и Гальяно, на коленях, Стас подполз к неподвижной Анюте, всмотрелся в перепачканное копотью лицо, с замиранием сердца прислушался к сбивчивому и сиплому дыханию, осторожно, стараясь не касаться кожи, убрал с босых ног обгорелые ошметки платья. Ноги были обожжены, сильно обожжены…

Анюта застонала и открыла глаза. В этот самый момент Громов все решил: и за себя, и за нее. Отныне у них точно все сложится хорошо, потому что хуже, чем было, уже некуда, потому что он сделает все возможное, чтобы впредь Аня могла ему доверять.

– Анюта, тебе очень больно? – спросил он, уже заранее зная ответ. Как может быть небольно с такими ожогами?!

– Терпимо. – Она даже попыталась улыбнуться. Сильная девочка. – А где Максимилиан?

– Ушел, кажется… Ушел и забрал с собой Хельгу. Анюта, ты потерпи, мы все сделаем, все исправим. – Громов шарил в темноте, а в голове вертелась какая-то очень важная, но еще не сформировавшаяся до конца мысль. – Ты только не плачь, хорошо?

– Я не плачу. – Она попыталась сесть, но тут же застонала от боли. – Похоже, с такими ногами юбок мне больше не носить. – В ее голосе не было отчаяния, лишь отстраненная констатация факта.

– Анюта, будешь ты носить юбки: и макси, и самые короткие мини! С твоими ногами только и нужны мини, я их как увидел, еще тогда, давным-давно, так сразу и подумал…

– Не это ищешь? – Окончательно пришедший в себя Гальяно протягивал Стасу хрустальный флакон. – Если я правильно понял, это почти как живая вода…

Вот она и сформировалась – его очень важная мысль! Громов взял флакон осторожно, как самую великую ценность в мире, и так же бережно присыпал пеплом обожженные Анютины ноги.

– И Демосу. – Она снова попыталась сесть. – Ему тоже нужно.

– Демосу нужно. – Гальяно деловито покивал. – На голове у него конкретная такая рана, до сих пор диву даюсь, как он сюда дошел. Наверное, только благодаря барону.

– На, действуй! – Громов сунул в руку другу флакон.

– А они точно того? – Гальяно опасливо осмотрелся. – Исчезли?

– А кто из нас магистр черно-белой магии? – проворчал Громов и, на ходу вытаскивая из джинсов ремень, направился к Алексу. – Давай, пошевеливайся, а я пока с этим уродом разберусь, чтобы не было потом проблем.

Алекс оказался жив, но так и не очнулся, хотя Громов с ним совершенно не церемонился. Пускай, так будет даже спокойнее. Зато Демос пришел в себя почти сразу после того, как Гальяно щедро присыпал оставшимся во флаконе пеплом его окровавленную макушку. Мало того, он, как и Анюта, тут же попытался встать и так же, как и она, рухнул обратно.

– Да куда ты?! Ишь, шустрый какой! – Гальяно подхватил парня за плечи. – Всю ночь за тобой гоняюсь, прямо упарился весь, а тебе все неймется.

– Где я? – Демос совсем по-детски шмыгнул носом, осторожно потрогал запекшуюся над верхней губой кровь. – Я в обморок упал, что ли? – В его голосе было столько разочарования и обиды, что Громову всего на мгновение стало его даже жалко. Да, пропустил парень самое интересное – какая досада!

– Упал-упал! – успокоил его Гальяно. – Вот как этот козлина тебе по башке врезал, так и упал.

– А дальше что? Почему я здесь? Где Анна?! – Демос снова рванулся вперед, но Гальяно не позволил, силой прижал к земле.

– Угомонись, говорю! – гаркнул он. – Жива твоя Анна, не переживай. Все, кому надо, живы.

– А кому не надо? – все ж таки парень извернулся, посмотрел на лежащую в нескольких метрах от него Анюту таким взглядом, за который Громову в ту же минуту захотелось его придушить. Наглая нынче пошла молодежь – смеет заглядываться на чужих девушек.

– А кому не надо, того здесь уже нет, – буркнул Гальяно. – Ты совсем, что ли, ничего не помнишь?

– Что я должен помнить?

– Ничего! – вмешался в разговор Громов. – Я бы на твоем месте забыл даже то, что помнил, чтобы не