– Слушай ты! – Егору хватило всего пары секунд, чтобы прийти в себя. – Да как ты смеешь!..
– Тише, – Аля успокаивающе положила ладонь ему на руку, с вызовом посмотрела на Гришаева, спросила с холодной улыбкой: – Дмитрий Сергеевич, вы случайно не ошиблись балконной дверью? – Акцент на «балконной» она сделала намеренно, чтобы этот хам наконец понял, как дико выглядит со стороны его выходка.
– Балконной? – Гришаев про акценты понял все правильно, но, как и следовало ожидать, нисколько не смутился. – Так я сначала традиционным путем пытался к вам попасть, даже стучался, но вы, наверное, были очень заняты и стук мой не услышали.
Врет ведь, урод! Ничего он не стучался, решил сразу через балкон, как тать. Еще хорошо, что Егор здесь, а то неизвестно, что этому гаду понадобилось.
– Я тебе сейчас постучу... – Егор попытался встать, но Аля повисла у него на руке, удерживая на кровати. – Я тебе сейчас по башке настучу, – добавил он уже чуть спокойнее.
– Да бросьте вы, Егор Ильич, – Гришаев совсем не испугался, наоборот, вошел в комнату, уселся в кресло, как раз напротив Алиной кровати. – Меня ваши амурные дела не касаются, я бы вас ни в коем случае не потревожил, если бы не одно очень досадное происшествие, требующее вашего немедленного внимания.
– Какое происшествие? – Сердце тревожно сжалось, Аля даже на «амурные дела» обижаться не стала, так ей вдруг сделалось неспокойно на душе.
Гришаев ответил не сразу, сначала задумчиво посмотрел в сторону окна. Аля проследила за его взглядом – надо же, а ведь уже полноценное утро, часов шесть, не меньше.
– Скажите, Алевтина, вы барышня очень впечатлительная? – спросил он вдруг.
– Не очень, – она раздраженно дернула плечом. – Да говорите уже!
– Это я не из праздного любопытства спрашиваю, а затем, чтобы определиться, как вам лучше случившееся преподнести: подготовить сначала или без подготовки, прямо в лоб.
– Давайте без подготовки. – Зря старался Егор, стоило ей только увидеть Гришаева, и холод опять вернулся, заструился по позвоночнику.
– Ну, без подготовки так без подготовки, – Гришаев развел руками. – Алевтина, похоже, что ваш дед скончался...
– ...Как скончался? – кажется, они с Егором задали этот вопрос в один голос. Спросили не испуганно, не встревоженно, а скорее с любопытством. Не потому, что такие черствые, а потому, что поверить в сказанное никак не получалось. А Гришаев, он такой: соврет – недорого возьмет. И еще эта страсть его ко всяким страшным историям. Заигрался фольклорист...
– Не знаю, как скончался, – он пожал плечами. – Может, от естественных причин, а может, еще от чего.
– А откуда ты знаешь, что скончался? – Егор все-таки встал с кровати. Аля не стала ему мешать, сидела, сцепив ледяные ладони в замок.
– Я его видел, совершенно недавно, и, признаюсь, впечатление живого человека он не производил. И в предвосхищении последующих вопросов, – Гришаев нетерпеливо махнул рукой, – позвольте мне договорить. Игната Петровича я видел мертвым минут пятнадцать назад на берегу озера в позе, в большей степени располагающей к любованию окрестностями, чем к смерти. Пульс и дыхание я на всякий случай проверил, так что никаких сомнений.
– А что вы делали ночью на озере? – Аля все-таки не удержалась от вопроса.
– Не ночью, Алевтина, а утром, пусть и ранним.
– Очень ранним, – Егор выразительно посмотрел на часы, которые показывали всего лишь половину шестого.
– Ну, это кому как, – Гришаев не стал спорить, продолжил: – Вообще-то, я люблю поспать и в такую рань обычно не встаю, но сегодня на рассвете ко мне постучался товарищ Федор. Это он нашел вашего деда. Я, разумеется, сразу не поверил, но парень вцепился в меня клещами, пришлось выйти. Исключительно, чтобы его успокоить.
– Вы ходили с товарищем Федором на Мертвое озеро? – спросила Аля.
– Ходил. Что ж мне оставалось делать, когда он уселся, как пес, на моем прикроватном коврике и с места его не сдвинуть никакими уговорами?! Да не в том суть, – Гришаев задумчиво посмотрел на носки своих мокрых сандалий. – Суть в том, что на бережке я и в самом деле обнаружил вашего, Алевтина, деда. Не соврал товарищ Федор.
– И где он сейчас? – спросила она голосом, севшим вдруг до едва различимого хрипа.
– Который: Игнат Петрович или товарищ Федор? – уточнил Гришаев.
Вообще-то ее интересовали оба. Потому что, раз товарищ Федор нашел деда, значит, он все-таки был на озере и, возможно, ей не привиделся. В таком случае нужно будет обязательно с ним поговорить. Но присутствующие в комнате мужчины явно ждут от нее другого ответа. Она же как-никак внучка, она должна думать в первую очередь о родном дедушке, а не о каком-то деревенском дурачке.
– Где мой дед? – Аля решительно встала с кровати, поплотнее запахнула халат, сверху вниз посмотрела на Гришаева.
– Ваш дед там же, где мы его с товарищем Федором и нашли, – на берегу. Вы же не думаете, что я настолько наивен, чтобы перетащить тело в дом и накликать тем самым гнев следственных органов?
– Почему следственных органов? – спросили они с Егором хором.
– Ну а как же иначе?! – Гришаев развел руками. – Никто ж толком не знает, отчего скончался ваш дедушка. Тем более что уже имеется прецедент.
– Это ты о том трактористе? – Егор тоже встал, попытался обнять Алю за талию, но она отстранилась. Хватит с нее на сегодня романтики.
– О нем.
– И что лично ты думаешь о случившемся? – Егор нахмурился. – Думаешь, это тоже происки озерного змея? – В его голосе отчетливо слышался сарказм.
– Вообще-то сдается мне, что к случившемуся Василиск не имеет никакого отношения, это происки человеческие, а не потусторонние.
– Или смерть от естественных причин, – отрезал Егор. – Игнат Петрович сильно болел. Он мог просто умереть, безо всякой помощи извне.
– Мог, – Гришаев согласно покивал, – но умер бы он в этом случае в своей постели, на худой конец, в своем кабинете. А как вы, Егор Ильич, можете объяснить, почему тело находилось вне дома?
– Мало ли почему? Может быть, у Игната Петровича была бессонница и он вышел прогуляться по окрестностям.
– Даже опуская тот факт, что время для прогулки совершенно неподходящее, остается еще один сомнительный момент. Игнат Петрович, как вы сами заметили, был очень больным человеком, для него даже передвижения по дому были проблемой, а тут не дом, тут берег озера, причем довольно далеко от поместья.
– Может, мы поговорим по пути? – вмешалась Аля в их спор.
– Вы собираетесь пойти с нами? – удивился Гришаев.
– Собираюсь.
– В таком случае настоятельно рекомендую вам переодеться во что-нибудь более теплое, потому что снаружи прохладно.
Аля молча кивнула, вытащила из шкафа джинсы и свитер, скрылась за дверью ванной.
К тому моменту как она, уже полностью одетая, вернулась в комнату, Гришаева там уже не было.
– А этот где? – она кивнула на пустующее кресло.
– Пошел звонить в милицию.
– В милицию надо было сразу позвонить, – она связала все еще мокрые волосы в хвост. – А кто с... телом? Товарищ Федор?
– Да, из товарища Федора еще тот охранник, – Егор невесело усмехнулся. – Гришаев сказал, что отправил на берег Толика с Николаем, чтобы присмотрели. Ты готова, Аля? – он посмотрел на нее внимательно и одновременно виновато, взял за руку, заглянул в глаза: – Аля, ты на этого урода не обращай внимания. Я с ним поговорю по-мужски, и он никому ничего не расскажет.
– А ничего и не было, – сказала она мягко, но решительно. – Егор, давай считать все это, – она бросила быстрый взгляд на смятую постель, – лишь досадным происшествием, умопомрачением. Хорошо?
– Умопомрачением? – повторил Егор и сжал Алину руку чуть сильнее. – У меня не было никакого умопомрачения, я все вполне отчетливо осознавал.
– А я нет! – отрезала она. – Я была не совсем адекватна и к тому же пьяна. Пойдем, Егор. Нас, наверное, уже заждались.
Они молча шли за Гришаевым: сначала по песчаной дороге, той самой, по которой Але уже довелось ходить этой ночью, а потом сошли в мокрую от росы траву. Вот почему у Гришаева промокли сандалии – от росы.
Злые голоса они услышали раньше, чем успели рассмотреть Николая и Толика. Кажется, в ожидании подкрепления парни о чем-то спорили, но не громко, до хрипоты, как привыкли, а приглушенным шепотом, наверное, из уважения к сидящему у старой вербы человеку. Аля не могла видеть лица деда, но, чтобы понять, что он мертв, ей этого и не нужно было. В неподвижном утреннем воздухе витало что-то едва уловимое, но явно относящееся уже не к миру живых.
– Не прошло и полгода! – Толик бросил на Гришаева злой взгляд. – Димыч, ну ты, блин, пошел за подмогой! Мы с Коляном, конечно, люди бывалые, но два трупа за сутки – это уже явный перебор даже для нас.
– Заткнись, – Николай дернул товарища за рукав, посмотрел на Алю внимательным и чуть тревожным взглядом, а потом вдруг сказал: – Зря вы пришли, Алевтина. Мы бы тут как-нибудь сами управились.
– И как ты собираешься тут управляться? – Толик нервно крутнулся вокруг своей оси. – Ты что, следак? Или, может, доктор? Я вообще не понимаю, на кой нам сдался весь этот геморрой, – он бросил испуганный взгляд на тело Алиного деда и перешел на злой шепот: – Мы с тобой, Николай, ученые. Повторяю, ученые! И не хрен тут в детективов играть! Я вообще считаю, что места здесь гиблые, – еще один взгляд, теперь уже в сторону озера, – и нечего нам с тобой тут делать!
– Вот именно потому, что мы с тобой ученые, мы и обязаны остаться, чтобы довести начатое до конца, – так же шепотом огрызнулся Николай.
– Начатое мы можем и в другом месте до конца довести, – буркнул Толик и отвернулся.
– Эй, фольклорист, иди-ка сюда! – Пока экологи препирались, Егор подошел к вербе и сейчас внимательно изучал что-то в высокой траве. – Глянь, что я нашел.
Аля тревожно замерла в нескольких метрах от неподвижного дедова тела, вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть, что же такое нашел Егор.
– Видишь – трость! – Егор с легким превосходством посмотрел на Гришаева. – Как думаешь, что это может означать?
– И что это может означать? – в тон ему спросил фольклорист.
– Это, хоть косвенно, но все же свидетельствует о том, что Игнат Петрович пришел на берег озера самостоятельно.
– А дальше?
– А дальше всякое могло случиться: инфаркт, инсульт или...
– ...Василиска увидел, – зловещим шепотом оборвал его Толик. – Ну, как тот мужик, которого мы с Коляном вчера нашли. Или как там по легенде? А, Димыч? – он посмотрел на Гришаева. – Кто кого должен первым увидеть?
– Считается, что взгляд Василиска для человека смертелен, что от взгляда его человек каменеет и погибает в жутких мучениях.
– О, про мучения это ты точно заметил! – Толик невежливо ткнул пальцем в сторону тела. – Ты видал выражение его лица?
– Видал, – Гришаев кивнул.
– А мы с Коляном вчера еще одно похожее лицо видели. Не лицо, а каменная маска. Может, и в самом деле закаменели они от этого змея?
– Не говори глупостей! – Николай снова, на сей раз гораздо сильнее, дернул его за руку, виновато посмотрел на Алю: – Алевтина, простите, ради бога, этого балабола. У вас горе, а мы тут устроили балаган.
Аля не нашлась, что ответить, лишь рассеянно кивнула. По поводу случившегося она не испытывала никаких чувств, кроме страха, граничащего с паническим ужасом. Два человека погибли, да и сама она лишь чудом осталась жива, а конца и края этой жуткой истории про змея не видно. Ох, кажется, попала она из огня да в полымя. Бежать бы ей отсюда со всех ног.
