отвлекаясь от развития аграрного строя страны в целом.
В истории зарождения и развития феодальной собственности в готской Испании различимы два этапа: V–VI вв. и VII в. (особенно его вторая половина). Уже на первом этапе для этого процесса характерны: интенсивное разложение общинного устройства у германских завоевателей (вестготов и свевов), рост численности зависимых крестьян и концентрация земельной собственности у магнатов, обеих церквей и королевской власти. Но в массе своей германцы и часть местных сельских жителей были тогда свободные крестьяне. Второй этап знаменуется дальнейшим упадком свободной общины, превращением главной массы свободных крестьян в зависимых земледельцев, созданием раннефеодальной вотчины, постепенным складыванием привилегированного сословия крупных землевладельцев, что служит отражением далеко зашедшего процесса классообразования.
Поскольку вопрос о структуре земельной собственности — неотъемлемая часть общей проблемы формирования феодальной собственности, целесообразно рассматривать происхождение и развитие бенефициальной системы в соответствии с обозначенными двумя этапами социальной эволюции готской Испании.
Для Вестготского государства, как и для других варварских королевств, типичным был институт военных дружин. Раздача дружинникам земли королями, светскими магнатами, а также церковью явилась здесь базой для развития бенефициальной системы.
Местные крупные землевладельцы, еще до завоевания вестготами Испании получившие дарения из римского имперского фонда, к началу VI в. продолжали владеть этими землями как собственностью. Составителями Бревиария Алариха в него были включены римские правовые нормы, которые подтверждали за лицами, наделенными землями фиска, право свободно распоряжаться ими[907]. Очевидно, в соответствии с такими же {180} правилами владели землями и те испано-римляне, которые получали дарения за свою службу от готских королей. Римские установления, определявшие условия владения имуществом, полученным в дар от императора, вряд ли были бы включены в законодательный сборник, составленный в начале VI в., если бы противоречили сложившейся в то время практике королевских пожалований. Но по сравнению с римской эпохой само понятие собственности претерпело в готские времена, как мы убедимся ниже, некоторые изменения.
Готские законы, в свою очередь, содержат сведения о королевских пожалованиях свободным людям, именуемым leudes, fideles. Некоторые историки считали, что указанные термины обозначают не дружинников, а просто свободных, подданных готских королей[908]. По мнению других специалистов, leudes и fideles это королевские дружинники[909]. Существование дружины у вестготских королей подтверждается сообщениями современных авторов. Последние называют дружинников короля clientes [910], comites, fideles[911]. В Вестготской правде слово leu-des встречается лишь один раз.
«Если сын, — говорится в данной главе Вестготской правды, — приобрел что-нибудь при жизни отца и матери в результате щедрости короля или дарений патронов и желает кому-то продать или подарить что- либо из этого имущества кому-либо, то в его воле сделать это, соблюдая условия, которые содержатся в других наших законах. И пока он жив, отец и мать не могут ничего присвоить себе из этого добра. Если же кто-нибудь из левдов приобрел что-либо не в результате королевских дарений, но во время военного похода собственными {181} усилиями и живет в доме отца, треть причитается отцу, а две трети — сыну, который приложил свой труд»[912].
Если предположить, что «левды» здесь — это только королевские дружинники, то непонятно, почему для них устанавливается такое ограничение в праве распоряжаться военной добычей, которому не подвергаются дружинники частных лиц. Правильнее поэтому считать, что обязанность сына, живущего вместе с отцом, отдавать ему треть добра, добытого в походе, есть остаток прежней общности семейного имущества, и распространялась эта обязанность на всех дружинников (как короля, так и частных лиц), а вероятно, и участников военных походов вообще. Установление это характерно именно для готского права, оно чуждо действовавшему в готской Испании римскому праву[913] .
В юридических памятниках других варварских королевств термин «левды» также не однозначен. Если в эдикте Хильперика он обозначает, очевидно, королевских дружинников [914], то в Бургундской правде — свободных людей низшего звания с вергельдом в 150 солидов[915].
Таким образом, хотя существование королевских дружинников в готской Испании не вызывает сомнений, считать, что они в VI в. обозначались термином leudes, нет достаточных оснований. Мы не располагаем также известиями о каких-либо привилегиях этих дружинников.
Термин fideles имеет в источниках двоякий смысл. В некоторых случаях под fideles подразумеваются просто христиане (в отличие от приверженцев других религий)[916]. Но иногда это слово употребляется в более узком {182} значении как определение особой прослойки свободных людей. Во время военных действий fideles — это воины особого разряда: в источниках они выделяются из общей массы участников похода[917]. Относительно fideles мы знаем, кроме того, что они принадлежат к дворцовой службе [918], обязаны верностью своему патрону — королю[919]. Fideles получают от него пожалования и сами дарят имущество соответственно своим дружинникам[920]. 1Из приведенных выше данных явствует, что fideles в узком значении слова — это королевские дружинники.
Следует выяснить, что же представляли собой пожалования, получаемые ими от королей. На этот счет в литературе высказываются два противоположных взгляда: одни (Ф. Дан, M. Торрес) полностью отвергают бенефициальный характер указанных пожалований[921], другие (Э. Перес Пухоль, К. Санчес-Альборнос) полагают, что они являлись бенефициями[922].
Выяснение данного вопроса представляет собой сложную задачу, так как источники содержат лишь отрывочные данные об условных пожалованиях. Сведения относительно королевских пожалований в ранний период истории Вестготского государства особенно скудны. Но все же данные готских памятников позволяют {183} выявить некоторые черты формирующейся бенефициальной системы в Испании V–VII вв.
В готских законах королевские пожалования обозначаются иногда как «бенефиции»[923]. Этот термин, однако, употребляется еще не дифференцирование. Бенефициями именуются различного рода вознаграждения и сделки — передача земли в прекарное держание, гонорар медика, взятка должностному лицу и т. д.[924]. Вместе с тем не вызывает сомнений, что в VI в. отличали имущество, полученное в качестве королевского пожалования, от прочего. Первое ограждалось от посягательств со стороны членов семьи бенефициария.
В V–VI вв. существовали пережитки семейной собственности, и домочадцы в известных случаях могли претендовать на часть достояния, приобретенного или унаследованного родственником (мужем, женой, сыном). Но притязания эти не распространялись на имущество, полученное от патрона — короля или частного лица[925]. Такого рода ограничение вызвано было, очевидно, стремлением государственной власти сохранить за бенефициариями материальную основу их службы.
Источники не дают, однако, достаточных оснований для того, чтобы видеть в королевских пожалованиях обычные дарения (в духе классического римского права). Правда, эти пожалования нередко обозначаются словом donationes и лицо, получившее таким путем имущество, как будто приобретает на него право собственности, может его дарить и продавать[926].
Но применение термина donatio само по себе не может служить доказательством того, что такие пожалования означали передачу земли и другого имущества в собственность королевским верным. Еще римскому {184} законодательству времен империи известны были дарения, предоставленные на определенных; условиях[927]. В германском варварском праве мы также встречаем «дарения», которые не являются полной и неограниченной собственностью, подобной собственности классического римского права[928].
