на лестнице.
А ведь сегодня первую лекцию должен читать профессор Бенецианов. Люся бегом поднялась по лестнице, миновала левое крыло коридора. Вот и тридцатая! Дверь открыта, значит, не опоздала! С бьющимся сердцем переступила порог аудитории. Но… Все места были заняты. Что же делать? Снова искать Сашу?
Она дошла до последнего ряда в надежде увидеть хоть приставной стул.
— Девчонки, двигайтесь! — Рослая полнолицая девушка властно махнула рукой, и с краю освободилось место. — Садись, — кивнула она Люсе. — На геологии— наши законные места.
— Спасибо. — Люся перевела дыхание и огляделась. Большинство ей были уже знакомы. Вон там, в соседнем ряду, мелькает вихрастая голова Саши. А рядом с ним Наташа. По другую сторону от Наташи — Алла Дубровина, чуть поодаль — Иван, и тут же Таня.
Люся посмотрела в другой конец аудитории. Там громко рассказывал что-то смешное худой широкоскулый парень с лихо закрученным чубом. А неподалеку от него скучал красивый темноглазый юноша в новом щегольском костюме и ярком галстуке.
«Кажется, Валерий…» — вспомнила Люся и перевела взгляд на свою соседку, статную дивчину с высокой грудью и крупными мужскими руками: та сосредоточенно рылась в сумке. В это время все шумно встали — в аудиторию вошел, чуть волоча ногу, невысокий грузный мужчина с коротко постриженными усами. Не поднимая глаз на студентов, он махнул рукой. Все сели.
— Ну-с! — проговорил Бенецианов и, достав из грудного кармана очки, медленно помахал ими в воздухе. Затем раскрыл пухлую тетрадь с конспектами.
— Те-е-емой сегодняшней лекции… — начал он почему-то нараспев.
Люся пододвинула тетрадь и приготовилась записывать. Но это оказалось не так просто. Странная манера профессора читать нараспев не давала сосредоточиться. Она посмотрела по сторонам. Писали, оказывается, не все. Соседка Люси старательно выводила на промокашке большущую камбалу. Сидящая за ней девушка, красивая остроглазая брюнетка, строчила какую-то записку, переглядываясь украдкой с пижоном в ярком галстуке. Саша что-то быстро шептал Наташе с Аллой.
Бенецианов продолжал читать, не повышая и не понижая голоса.
— При-и-имером чисто гранитных интрузий может служить Белтаушский плутон. Это ма-а- агматическое тело…
Раздался приглушенный смех. Бенецианов, резко вскинув голову, сорвал очки.
— Та-а-ак… — протянул он. — Что это вас так развеселило?
Он смотрел на девушек, сидевших рядом с Сашей.
— Нужно вста-а-ать, когда с вами разговаривает профессор.
Алла и Наташа неловко поднялись.
— Ну-с, отчего же вам так весело?
Девушки молчали, все больше краснея под пристальным взглядом Бенецианова.
— Значит, будем молчать? Прекрасно! Как вас величать изволите?
Алла произнесла чуть слышно:
— Я… Дуб… Дубровина.
— Северина, — быстро проговорила Наташа.
— Гм… — Северина… Что же, так и запишем. — И к величайшему изумлению Люси он раскрыл записную книжку и начал было действительно что-то в ней записывать. Но рядом с девушками поднялась вихрастая голова Саши.
— Простите, профессор, это я виноват, — проговорил он, глядя в глаза Бенецианову.
— Что?! — повысил тот голос.
— Это я виноват, что они засмеялись.
— Ах вот как! Вы на этом настаиваете? Что же, запишем.
— Пишите! Фамилия — Степанов. Инициалы — А. А.
— Вас тоже не интересует геология, Степанов А. А.? На лекциях предпочитаете рассказывать анекдоты?
— Ничего подобного! — возразил Саша. — Я сказал, что в Белтаушском массиве встречаются и щелочные породы. А вы говорите…
— Как вы сказали? Какие породы?
— Ну, хотя бы нефелиновые сиениты.
— Нефелиновые сиениты! Откуда вам известно, молодой человек? И что вообще вы знаете о породах? До сих пор петрографию магматических пород проходили у нас на третьем курсе. Или я ошибаюсь?
— Я работал на Белтаушском массиве, — пояснил Саша.
— И что же вы там делали, если не секрет?
— Работал в съемочной партии.
— Ах вот как! И в каком качестве, позвольте полюбопытствовать?
— Я был рабочим, — ответил Саша.
— Похвально! Оч-чень похвально! И это дает вам право, вы полагаете, не слушать лекций по геологии? Что же, примем к сведению…
В аудитории нависла тишина. Бенецианов надел очки.
— Ну-с, так на чем мы остановились? Ах да! Примером чисто гранитных интрузий является Белтаушский плутон. Такое тело…
Но Люся, взволнованная всем происшедшим, не могла больше слушать.
— Он что, всегда такой? — шепнула она соседке.
— Кто?
— Профессор.
— А-а, Камбала!
— Почему Камбала? Вы его так прозвали?
— Зачем мы! Весь факультет так зовет. А разве не верно? Камбала настоящая! И как это угораздило Наташку? Ведь он свой кондуит до самых экзаменов бережет. А там — здравствуйте, пожалуйста! Получай тройку и — прощай стипендия. И Алка тоже попалась. Но Сашка молодец! А вот Жорик хоть бы что! Сидит ухмыляется.
— Какой Жорик?
— А вон, рядом с Алкой, дружок ее. Вот он сейчас обернулся.
— Тот, с кошачьей мордочкой? — спросила Люся.
— Ну да! — Соседка затряслась в беззвучном смехе. — Здорово придумала! В самом деле, вылитый котенок! И глаза, будто масляные. Он и говорит, как мурлычет… А ты у нас недавно?
— Да, я болела.
— Значит, никого еще не знаешь? Ну смотри! Этот вон — в гимнастерке, неподалеку от Саши — староста группы Кравцов. А рядом с ним — комсорг Витя Беленький.
Люся не поняла:
— Почему беленький?
Рядом с Кравцовым сидел и старательно записывал лекцию смуглый темноволосый паренек.
— Такая у него фамилия. А там вон, в первом ряду, с краю — тоже начальство. Профорг! Фарид Ибрагимов. Заноза! Зато рядом с ним — золото-парень: Костя Славин. Перворазрядник! Силища — во! А душа — котенка не обидит. Вот и все наши знаменитости… Тебя-то как зовут?
— Люся.
— Меня — Света. — Соседка дружески толкнула ее плечом. — А то сидим час и не знаем друг друга… — Меня от его лекции, — кивнула она в сторону Бенецианова, — в сон клонит. Честное слово! Как начнет выводить рулады, глаза слипаются. Поэтому я и сажусь на последний ряд. Тут хоть поболтать можно. А что у нас после геологии?
— Не знаю.
— Ну да, ты же всего второй день… Вика! — повернулась она к своей соседке, которая снова строчила записку. — Что у нас после геологии?
