А Фелек переоделся в форму вражеского солдата, долго полз на животе, проник в неприятельский лагерь и, как ни в чем не бывало, начал там всем рассказывать о львах и чернокожих воинах.
Но солдаты только хохотали и ничему не верили.
— Вот глупый, тебе, наверно, приснилось.
И потом один другому пересказывали эту глупость.
Идет Фелек, а солдаты его останавливают:
— Эй, приятель, слыхал новость?
— Какую? — спрашивает Фелек.
— Говорят, Бум-Друм с неграми и львами пришел к Матиушу на помощь.
— А, сказки, — говорит Фелек.
— Ничего не сказки. Говорят, слышен рев диких зверей.
— А пускай себе рычат, какое мне дело? — говорит Фелек.
— Подожди, будет тебе дело, когда лев тебя разорвет.
— А что же я, слабее льва?
— Ах ты хвастун! Ты — и лев. Смотрите на него: даже не похож на настоящего солдата.
Идет Фелек дальше и слышит — тут солдаты говорят уже, что Бум-Друм прислал целый корабль ядовитых змей. Уж Фелек сам ничего не рассказывает, только слушает, как другие рассказывают или смеется над ними. А они кричат, что лучше бы он не смеялся, а молился, что он может своим глупым смехом навлечь несчастье.
Подумать только, как солдаты быстро этому поверили!
Но когда солдат несколько дней находится в бою, усталый и взбудораженный, а до дому далеко, да к тому же говорили, что бой будет небольшой, что у Матиуша нет пороха и что он почти не будет защищаться, а на самом деле все совсем не так легко, тут солдат еще больше встревожится и готов поверить любой глупости.
Вернулся Фелек, рассказал все, что видел, и новая надежда вселилась в сердце Матиуша.
— Сколько раз мне везло, может быть, и на этот раз повезет.
Ночью потихоньку солдаты оставили окопы и отошли к городу. Они перенесли клетки со львами и тиграми, возле которых осталась половина негров. Другая половина разошлась по всем отрядам, чтобы враг подумал, что их много.
План был такой.
Неприятельские отряды начнут стрелять по пустым окопам и, увидев, что никто не отвечает, пойдут в атаку. Обнаружив, что в окопах никого нет, обрадуются, начнут кричать «ура» и ликовать, что уже видят столицу и скоро смогут в нее вступить, грабить, есть, пить и развлекаться. И тут-то негры ударят в барабаны и начнут кричать страшным голосом, выпустят диких зверей и стрелами погонят их на врага. Там начнется паника.
И тогда Матиуш во главе конницы двинется на них, а за ним — пехота.
Бой будет ужасный, но тем лучше. Он должен дать им урок.
— Не может не удаться. Самое страшное, когда человек ничего не ожидает, веселится, и беда застает его врасплох.
Я забыл вам рассказать еще о двух вещах: солдаты Матиуша оставили в окопах много водки, пива и вина. А возле клеток положили большие груды соломы, бумаги и хвороста, чтобы зажечь все это, когда откроют клетки, и еще больше раздразнить зверей. К тому же была опасность, что львы могут броситься на войска Матиуша.
Кое-кто советовал выпустить также несколько змей.
— Со змеями лучше не связываться, — сказала Клю-Клю, — у них бывают всякие капризы, и никогда нельзя предвидеть, в каком они будут настроении. А за львов уж будьте спокойны.
51
Но и у неприятеля был свой план.
— Слушайте, — говорит молодой король. — Завтра мы должны быть в городе. Иначе нам придётся плохо. Мы в чужой стране, мы должны все возить по железной дороге издалека, а Матиуш — дома. Очень удобно драться вблизи от своего города, потому что все под носом. Но города опасны тем, что жители боятся войны. Значит, надо их еще больше испугать. Завтра утром самолеты начнут бросать бомбы, и жители города заставят Матиуша сдаться. Войска надо расставить так, чтобы они не могли отступать. Сзади поставим пулеметы, и, если солдаты побегут, мы начнем в них стрелять.
— Как, в своих стрелять?
— Завтра мы должны быть в городе, иначе будет плохо, — повторил молодой король. — А кто бежит с поля боя, тот не свой, а враг.
Войскам было объявлено, что завтра начинается генеральное наступление и последнее сражение.
«Нас трое, а Матиуш один, — гласил приказ. — У Матиуша нет ни пушек, ни пороха. В его столице революция. Его солдаты не хотят сражаться. Они голодные и оборванные. Завтра Матиуш будет взят в плен, а мы войдем в его столицу».
Самолеты получили приказ вылететь с восходом солнца. Были выданы бензин и бомбы.
А сзади войска поставлены пулеметы.
— Для чего? — спрашивали солдаты.
— Потому что пулеметы нужны в обороне, а не в наступлении, — говорили офицеры.
Но солдатам это не понравилось.
Этой ночью никто не спал ни в лагере Матиуша, ни в лагере его врагов.
Одни чистили оружие, другие писали письма домой и прощались с родными.
Стояла глубокая тишина, только потрескивали костры. И в этой тишине громко бились сердца солдат.
Начинался рассвет.
Еще было темно, когда неприятельские пушки начали стрелять по пустым окопам Матиуша. В лагере Матиуша это вызвало только смех.
— Переводите порох, переводите, — говорили, смеясь, солдаты.
Матиуш стоял на холме и смотрел в полевой бинокль.
— Идут.
Одни бегут, другие осторожно ползут — все новые и новые отряды выходят из окопов — сначала боязливо, потом немного смелее. Одних привлекает тишина в окопах Матиуша, а других пугает.
Вдруг в небо взвились двадцать самолетов и — прямо на столицу. Увы, у Матиуша было их только пять, так как дети больше всего интересовались самолетами и совершенно испортили их, когда хозяйничали.
Начался жестокий воздушный бой, было сбито шесть неприятельских самолетов. Но и самолеты Матиуша вышли из строя: некоторые были сбиты, а некоторые вынуждены были приземлиться.
Начало боя было таким, каким его предвидели на военном совете.
Едва неприятель занял передние окопы, как раздался победный крик:
— Ага, убежали. Испугались. У них нет пушек. Ого, как быстро убежали: даже водочку не успели захватить.
И тут и там открывали фляжки.
— Хороша, попробуйте.
Пьют, смеются, галдят, готовятся к ночевке.
— Зачем спешить, когда и тут хорошо.
Но молодой король упорно повторял:
— Мы должны сегодня быть в городе.
Подтащили пушки и пулеметы.
