постепенно переходит в животный восторг. Ну, это уже ни в какие ворота не лезет, – возмутилась она и тут же дала команду: – Прекратите радостное волеизъявление по случаю нового назначения. Все. Всем за стол. У нас деруны остывают.
Как это обычно бывает после неожиданных страстей и радости, мужчины почувствовали себя как-то неловко. А вот Эльвира сразу же перешла к делу.
– Рассказывайте, Марк Семенович, рассказывайте все, со всеми подробностями, ничего не пропуская. Для истории важны все детали, даже мельчайшие – кто звонил, зачем звонил и так далее.
– Так вот, – начал Марк Семенович, – звонил сам председатель и просил передать Алексею Ивановичу, что с завтрашнего дня он переводится на место Бабарыкина, то есть становится его первым заместителем. Я спросил, может, позвать самого Алексея Ивановича, на что он мне в категоричной форме ответил: «Не надо, а то, я боюсь, как бы он от радости не…» – извините, далее не за столом будет сказано.
– Это вы о чем? Вы договаривайте, договаривайте, а то устраиваете здесь тайны мадридского двора, понимаете ли, – болезненно отреагировал Алексей Иванович.
Эльвира прервала его.
– При чем здесь тайны, да еще мадридского двора, ясно дело, о чем. И что же далее?
– Ну, а Бабарыкин, – продолжал Марк Семенович, – переходит на место Алексея Ивановича, председатель добавил еще: «Так безобразно работал, что его еще ниже надо бы было опустить, да некуда, все места другими проходимцами заняты». А про Алексея Ивановича сказал еще: «Молодец, по-настоящему стоит за дело нашей партии и, главное, за президента, честь ему и слава за это».
Лицо Алексея Ивановича даже зарумянилось.
– Да я чего? – пытался он что-то сказать, да ему не дали.
– Что далее, Марк Семенович? – все так же требовательно спросила Эльвира.
– В общем так, Алексей Иванович завтра перебирается в кабинет Бабарыкина, а последний поступает под ваше начало, Алексей Иванович, вот такие пироги.
– Эльвира Николаевна! – вскочил, как иголкой уколотый в мягкое место, Алексей Иванович, – можно я сейчас ему позвоню, этому прохиндею, и все ему скажу, все, что я о нем думаю?
Эльвира попыталась остановить его.
– А есть ли такая необходимость, Алексей Иванович, я думаю, он об этом знает не хуже вашего, только время потратите зря. А насчет отстранения начальника от работы, я думаю, его уже обрадовали. У нас люди любят сообщать о неприятностях под видом соболезнования, особенно о понижении и снятии с работы.
– Но все-таки, Эльвира Николаевна, я позвоню, – он уже набирал номер телефона. – Алло, – не без начальственной нотки начал Алексей Иванович. Модуляции его голоса чуть напоминали тон Бабарыкина.
– Да.
– Доброе утро!
– Доброе, доброе, ну, как там у вас? Рассказывайте. А то заперлись в своей скорлупке восьмикомнатной и нос не кажете, понимаете ли.
– Алеша! Сколько лет, сколько зим!
– С чего это вы, вчера только слышались.
Он подмигнул всем сидящим за столом, зажав трубку рукой.
– Соскучился, говорит, без меня, – и плохо улыбнулся.
– Это слышались, – ответил Бабарыкин, – а надо бы увидеться, как ты?
– Увидимся завтра на работе, а я-то – ничего, а вот как ты? Надеюсь, не плохо?
– Да так, понимаешь, все какие-то предчувствия одолевают, слыхал, наверное, у нас какие-то перестановки в кадрах намечаются.
– Слыхал и довольно отчетливо. Да, знаешь, зови меня лучше Алексей Иванович.
– Да-да, конечно же, Алексей Иванович, простите.
– Да ничего, бывает. Ну, так ты завтра там приготовь зубную щетку, мыло, пижаму, сам понимаешь – все для путешествия… далеко, – и еще добавил, – выбирай сам – Нарьянмарский или Ненецкий национальные округа, что тебе более по душе.
– Да вы что, Алексей Иванович, у меня ведь молодая жена.
– Вот и хорошо, пусть отдохнет от тебя немного, заездил, поди, там ее, наверное. И смотри, чтобы эти округа стали прочно нашими, сейчас это важно, учитывая развернувшуюся предвыборную кампанию. В общем, я держу это под контролем.
– Да… но… я…
– Все, до завтра, и давай, серьезно относись к поручению. Выполнишь задание – честь и слава тебе. Нет… Ну, сам знаешь. Да, и не перепутай кабинеты завтра.
Он положил трубку. Довольный, заулыбался.
– Ну, как я вам в новой роли?
– Неотразим, – сказала Эльвира.
– Слишком строг, но по существу, – добавил Марк Семенович.
Они продолжали чаепитие в приподнятом настроении.
ГЛАВА 15
Декабрь выдался морозным. Приближался новый год. Люди, как и во все времена, были озабочены приготовлениями к празднику. Все жили с надеждой, что Новый год принесет им исполнение их сокровенных желаний и, главное, улучшение их жизни и спокойствие в мире. Тем более, что у них было с чем сравнивать. Существовавший еще относительно недавно строй давал им покой, элементарные условия жизни и труда, уверенность в завтрашнем дне. Правда, отсутствовала свобода выражения мыслей и желаний. Не было возможности выбора. Последнее особенно важно для молодых людей, вступающих в жизнь. Свобода выбора – это непременное условие правильного существования человека. Когда этого нет – не захочется никакой уверенности в завтрашнем дне.
Всем, конечно же, было далеко все равно, что происходит наверху и какие новые политические события их ждут. В конце концов, кто ими будет править – им было также глубоко все равно. Но жить всем хотелось лучше, без этого напряжения и страха перед будущим.
Двойное напряжение в эти дни испытывала Эльвира, да и вообще весь отдел, руководимый ею. С материалами, приготовленными ими, президент внимательно ознакомился, решены были все нормативные и процессуальные вопросы передачи власти.
И… наступило затишье. Президент, очевидно, думал. Страна продолжала жить в каком-то угаре. Большинство людей обнищало и влачило жалкое существование. Появилось несметное число нищих, беспризорников. Большая часть молодых людей репродуктивного возраста занималась проституцией, процветала наркомания и алкоголизм. Стали обычным явлением заказные убийства, бандитизм. Страна находилась под контролем мафиозных и бандитских структур.
С другой стороны, жирела и вывозила несметные богатства из страны кучка людей, успевшая вовремя сориентироваться, большинство из них делали это под прикрытием властных структур государства. На Кавказе шла война, гибли люди. В Москве каждый вечер открывались ночные клубы, игорные и публичные дома, где молодежь веселилась до утра, подстегивая себя алкоголем и нередко наркотиками. По телевизору шли музыкальные увеселительные программы, разыгрывались призы и лотереи. По-прежнему была популярна программа «Поле чудес», где Якубович продолжал дурачить и развлекать уже не одно поколение россиян, постепенно старея со своей программой. Он мог одарить вдруг целой корзиной с парфюмерными наборами или деликатесами – какую-нибудь простую женщину из Костромы, а мог преподнести мебельный гарнитур простому работяге из Сибири. Людям это нравилось, хотелось халявы. А смотря программу «Смак», голодные пенсионеры с тоской наблюдали, как Макаревич, отрезая от шматка первоклассного мяса кусочек вырезки, остальное сбрасывал в ведро. Пенсионеры хором проглатывали при этом слюну. Особенно добивали простых людей многочисленные презентации, приемы, на которых столы были завалены всевозможными деликатесами. А они с тоской думали, как завтра накормить детей и стариков. Воистину,
