удивительны дела твои, Господи!
Вахтанг в тайне от всех находился на обследовании в психиатрической лечебнице, периодически общаясь с Эльвирой по телефону. Жан отбыл в Париж принимать телевизионный канал. Отношения между Эльвирой, Алексеем Ивановичем и Марком Семеновичем после того, как она стала большим начальником, замерли на взаимоотношениях начальник-подчиненный. По существу, Эльвира в этот трудный для нее момент осталась в одиночестве – не с кем было посоветоваться, излить наболевшее. За все это время она ни разу не была вызвана ни к президенту, ни к другому высокопоставленному лицу из правительства. Что делать? Извечный русский вопрос. Ждать. И она терпеливо ждала. Каждый раз, встречая помощника президента, она получала от него порцию яда и сарказма, сквозившего через улыбку и бородку.
– Ну, как у вас дела, Эльвира Николаевна? Не наградили еще?
Наконец, уже как-то перед самым Новым годом, вечером Эльвире позвонил управляющий делами президента и сообщил, что завтра в шесть президент собирает всех и вся в… зале для торжественного сообщения. Затем последовали звонки от сотрудников и людей, близко знавших кремлевскую элиту и все, что там происходит. Все говорили о том, что как будто бы президент завтра собирается официально объявить о передаче своего поста новому человеку.
– Но кто он? – спрашивали они Эльвиру.
Она знала, кто, но говорить раньше времени не хотела.
Совсем уже поздно вечером позвонил помощник президента.
– Эльвира Николаевна?
– Да, это она.
– Вас можно поздравить.
– С чем?
– Вас действительно наградили.
– Так это, по-моему, вы больше хотели, чем я.
– Да… конечно, – замялся он, – да и к тому же того, чего вы больше всего хотели, вы добились.
– Это вы о награде? – удивилась Эльвира.
– Да нет же. Президент завтра действительно слагает с себя полномочия, так что поздравляю, ваша взяла, – без радости сообщил он.
– Ну, знаете, хуже было бы для него, если бы своего добились вы. Ну, ладно, проехали.
– Кстати, он и вас, и меня просил оставаться на своих должностях.
– Очевидно, как наиболее талантливых? – улыбнулась Эльвира.
– Вас – очевидно, а меня – приглядывать да помогать в первое время.
– Ну что ж, поздравляю и вас.
– Завтра в шесть часов по этому случаю он устраивает прощальный ужин.
– При свечах?
– С чего это вы, это ведь не похороны. Одевайте свое лучшее платье, порадуйте нас своей женственностью.
– Ну что ж, обязательно порадую, особенно вас, а то все считаете меня мужиком в юбке.
Помощник это проглотил и неотчетливо.
– До встречи.
– До свидания.
«Ну вот, все и свершилось, что запланировала. Так чего же я недовольна? – Эльвира спросила сама себя. – Почему нет радости, странно». И тут она отчетливо поняла, что ей было безумно жаль расставаться с президентом. Каким бы его ни считали, но для нее он был действительно как отец родной. Под его защитой и руководством она могла совершенно спокойно работать. Что называется, не оглядываясь по сторонам – как и кому понравится или не понравится то, что она делала. Что будет дальше – неизвестно.
Телефон звонил не переставая.
– Понадеемся на милость Божию, авось, и нас не минует.
Она встала с кресла. Выключила телефон из сети и пошла спать.
Ровно в шесть часов Эльвира сидела за столом в большом… зале, рядом с помощником президента. Далее за ним стояло пустое кресло президента. В зале были накрыты столы человек на шестьсот. Весь кабинет, помощники, представители армии и флота. Известные артисты, бизнесмены, банкиры, художники, чуть в стороне и сзади сидела группа депутатов, среди которых она мельком узрела нашего героя.
В шесть пятнадцать в зал вошел президент. Все встали. Он обошел всех, обмениваясь рукопожатиями и каждому что-то говоря. Всех он знал в лицо, со многими встречался по работе и каждого узнавал. Когда очередь дошла до Эльвиры, он пожал ей руку и сказал:
– Вы сегодня необычайно обольстительны.
Эльвира хотела поблагодарить за комплимент, но он уже жал руку помощнику. А затем произнес речь о том, что многое сделано в стране, она заметно изменилась, но предстоит еще многое осуществить. И что он уступает место своему преемнику – молодому предприимчивому человеку, который поведет Россию по прежнему курсу – к ее благоденствию и процветанию. Затем выступил премьер-министр, министры, военачальники, актеры.
Все, конечно, выразили свои сожаления, что президент уходит в отставку, да еще по собственному желанию.
– Ну, ничего, – отвечал он, – поработаете с новым президентом – он молод, знает свое дело и страну поведет правильным курсом.
Когда его спросили: «А кто он?» – он хитро улыбнулся и ответил:
– Завтра, завтра узнаете, завтра мне выступать на телевидении, все завтра скажу всей стране.
Когда официальная часть подходила к концу, со стороны, где находился стол депутатов, неожиданно раздался шум, кто-то громко и неразборчиво говорил, среди общего шума и гомона, а затем в наступившей тишине отчетливо раздалось:
– Эльвира, вернись! Да отстаньте вы от меня! Я – всенародный избранник, не трогайте меня, депутат твою мать.
Все повернули головы в эту сторону. Президент вопросительно посмотрел на Эльвиру. Затем к нему подошел распорядитель и что-то тихо ему сказал. Он сделал недоуменное лицо и вновь посмотрел на Эльвиру. А она увидела, как Алексея Ивановича под руки вывели через боковую дверь из зала.
– Боже мой, – прошептала Эльвира, – это, конечно, был он.
В зале вновь восстановился порядок, и к президенту опять потянулись люди для прощания. Президент что-то шепнул распорядителю, тот подошел к Эльвире.
– Вас просит подойти президент.
Эльвира подошла.
– Это ваш? – кивнул в сторону выведенного Алексея Ивановича.
– Да, это мой, я вас прошу, господин президент.
Президент дал знак распорядителю, мол, оставьте его в покое. Эльвира вместе с распорядителем быстро вышла из зала. В боковой комнате, недалеко от зала, справа, в окружении двух дюжих молодцов из охраны президента, сидел абсолютно пьяный Алексей Иванович, плакал и что-то бубнил про себя. Увидев Эльвиру, он потянулся к ней руками.
– Ты вернулась?
– Вернулась, вернулась, – быстро проговорила Эльвира.
Она тут же позвонила Марку Семеновичу и попросила его с помощником сей час же подойти к ним. Когда они вошли в комнату, Эльвира попросила быстро увести Алексея Ивановича отсюда.
– И отправьте его на родину, позвоните Марье Ивановне предварительно.
Но охранники вцепились в него, не отпускали, не было приказа. Алексей Иванович к этому времени уже сник, повесил голову и уже не порывался что-то делать.
Президент в это время говорил окружающим его людям:
– Нехорошо как-то получилось, понимаете ли, – затем улыбнулся. – Но тем не менее это любовь… – и через секунду добавил. – Правда, любовь по-гамадрильски. Оставьте его, – сказал он еще раз распорядителю. – Наказывать не надо, в эту женщину я бы тоже без промедления влюбился, если бы скинул годков двадцать. Как вы думаете?
