крыльями и стал снижаться, описывая круги. Чего он там такого увидел? Деревня стоит, лесок, поле. На поле – копны с сеном. Вполне обыденная картина.
Самолет Ильи внезапно опустил нос и дал по стогу сена одну очередь, другую… сено вспыхнуло. Что он делает? Зачем?
Пара истребителей пронеслась над полем и взмыла вверх. Стали делать разворот. И тут по ним ударили «эрликоны» – 20-миллиметровые зенитные автоматические пушки. Михаил успел заметить под стогом горящего сена угловатые очертания. И только теперь до него дошло: танки! Немцы замаскировали сеном танки. Но как Илья понял, как догадался? Действительно, Илья – настоящий ведущий! Михаил досадовал на свое упущение, на свою недогадливость.
Из-под огня они ушли благополучно, проскочили на трех тысячах метров передовую и сели на свой аэродром.
Едва Михаил зарулил на свою стоянку и выключил двигатель, едва выбрался из кабины, как бегом к Остапенко.
— Илья, как ты догадался?
— Следы от гусениц свежие, потому как снежок вчера шел – да ты же сам видел. Следы есть, а танков поблизости нет. Куда они девались? Вот я и решил один стожок поджечь – прощупать, что называется.
Разгадка оказалась проста. Илья ушел в штаб – докладывать о результатах разведки, а Михаил отправился на стоянку. Он корил себя за невнимательность к деталям. Ведь глаза есть, так почему Илья увидел и заподозрил неладное, а он, Михаил, — нет? Все-таки быть пилотом и ведущим пары – разные вещи. Не зря Илью поставили ведущим, несмотря на его несерьезный вид.
Механик Тимофей, подняв капоты, ковырялся в двигателе.
— Как машина? Замечаний нет?
— Нет.
— Ты чего как ошпаренный после посадки из кабины выскочил?
— К Остапенко бегал.
— Набедокурил, чи шо?
— Пока нет.
— А смурной такой почему?
— На разведку летали. Илья танки увидел, а я – нет.
— Ха, нашел из-за чего расстраиваться! Все приходит с опытом, и у тебя это еще впереди! Илья хоть парень еще молодой, однако же три месяца с опытным ведущим летал. А на войне день за три идет. Теперь вот – сам ведущий.
— Все равно муторно на душе.
— Э, Сергей Иванович! Не все сразу. Молодые да неопытные ведомые – самый лакомый кусок для «мессеров». Кто зазевался, варежку разинул, того на первом-втором вылете сбивают. А ты вон – живой и здоровый, стало быть, осторожен и осмотрителен. Значит, и воевать будешь долго. Попомни мои слова!
Михаил приободрился. К тому, что его называют Сергеем, он уже привык. Что поделаешь, если приходится жить по чужим документам!
После обеда небо затянуло низкими тучами, поднялся ветер, неся поземку. Полеты отменили.
Молодые летчики где-то на окраине Узловой нашли самогон, выпили и устроили спор, едва не перешедший в драку. Понятное дело – молодую горячую кровь взбодрили алкоголем. Михаил и Лешка Сипягин – тоже ведомый – разняли парней.
— Вы что, сдурели? Пить не умеете? С немцами драться надо, а не со своими. Не дай бог, до политрука или особиста дойдет слушок – посидите еще на гауптвахте.
Ссору замяли и улеглись спать. Думали, что все прошло. И что самое интересное – политрук все-таки как-то прознал. Посторонних в землянке не было, только свои пилоты. Но, видимо, нашелся-таки стукачок, доложил. Поскольку утром после завтрака, когда Михаил осматривал самолет на стоянке, к нему подошел политрук. Он отозвал Михаила в сторонку и, раскрыв портсигар, предложил закурить.
— Не курю я, товарищ политрук, — улыбнулся Михаил.
— Да-да, как-то запамятовал я. Как дела, как настрой?
— Настрой самый что ни на есть боевой.
— Так что там у вас в землянке произошло?
— Когда? — Михаил решил прикинуться дурачком.
— Вчера вечером.
— Ничего. Обсудили положения на фронтах и спать легли.
— И ты никого не разнимал?
— Не было такого.
Политрук выбросил недокуренную папиросу.
— Неправда, Сережа. — Политрук гнул свою линию. — А самогон пили?
— Немного было – фронтовые сто грамм.
— Это же моральное разложение! — вспылил политрук.
— А как же приказ наркома – на фронте участвующим в боевых действиях положено сто грамм водки.
— Так ведь вы уже норму свою выбрали – вчера.
— Погоды не было, полеты отменили.
— Не хочешь, значит, правду сказать представителю партии?
— Я все сказал как на духу – даже про самогон.
Политрук потоптался немного и ушел.
Из-за самолета вынырнул Тимофей.
— Чего политрук хотел?
— Допытывался про самогон.
— Ты поосторожнее с ним.
Чувствовалось, что механик знает о политруке больше, но говорить опасается. Не настолько еще они узнали друг друга, механик и пилот, чтобы откровенничать. Вот и о споре уже кто-то донес. И подозрений у Михаила ни на кого нет, все свои пилоты. Однако же выводы для себя он сделал – впредь надо быть осторожнее. Какая-то сволочь выслужиться перед начальством хочет. Только ведь уважение товарищей да ордена в бою зарабатываются потом и кровью, а не наушничеством.
Механики начали заводить моторы, уже подогретые паяльными лампами. Морозы этой осенью ударили рано – в начале ноября. Сначала слабенькие, но с каждым днем крепчающие. Техобслуге пришлось туго – у механиков, мотористов, техников и оружейников пальцы прилипали к железу.
Михаил со злорадством подумал о немцах. Да что немцы – пусть хоть повымерзнут все. Масло в амортизаторах стоек шасси до того густело от мороза, что на взлете самолет трясло немилосердно, даже показания приборов считать невозможно было.
Неожиданно хлопнула ракетница, и в небо взмыла желтая ракета. Готовность № 1.
— Тимофей, как самолет?
— К вылету готов, прогрет.
Механик помог ему застегнуть лямки парашюта. Михаил устроился в кабине поудобнее, застегнул поясной ремень. Фонарь кабины открыт, двигатель молотит на холостых оборотах.
Что случилось, почему не собрали заранее, как это всегда бывает перед вылетом, почему не объяснили задачу?
Взлетела зеленая ракета. Истребители второй эскадрильи стали выруливать со стоянок.
Михаил дождался, когда мимо него, подпрыгивая на снежных кочках, прокатился самолет Ильи, дал газ и вырулил. Не видно ни черта! Самолет Остапенко воздушной струей от винта поднял снежный вихрь. Михаил притормозил. Но вот Илья вырулил на ВПП, дал газ; Михаил, не медля, тоже.
Самолеты поднялись в небо и стали набирать высоту. Михаил пристроился за ведущим. «Может, хотя бы ведущих – командиров звеньев – поставили в известность?» – подумал пилот.
Вот уже три тысячи метров; легкая морозная дымка и ни облачка. Это хорошо – «мессеры» не кинутся внезапно из засады.
