мощной огневой поддержки, начала отступать.
Из танка комбрига посигналили флажками. Не хотелось отходить, когда атака так хорошо началась, но приказ есть приказ. Его надо выполнять, не раздумывая и не обсуждая. На этом зиждется дисциплина в армии. А не будет ее, любая армия — сброд, толпа вооруженных анархистов. Так и возвращались к себе на позиции — пятясь задом.
В лесу, где укрылись танки, выбравшийся из своей боевой машины комбриг собрал нас, еще разгоряченных боем и чумазых от пороховой гари.
— Молодцы! Каждый экипаж по вражескому танку сжег. А у Колесникова это уже четвертый. Пора и к медали представлять. Жалко, танков у меня почти не осталось, иначе задали бы немцам перцу. Жду подхода пополнения. Надо продержаться еще два дня.
— Лишь бы снарядов да горючки хватило! — запальчиво крикнул совсем еще молодой танкист.
— Приводите технику в порядок, — построжал комбриг, — а я распоряжусь насчет обеда.
Похоже, немцы тоже устроились обедать, потому что с их стороны не раздавалось ни одного выстрела. Они же педанты.
Прибыла кухня. Все потянулись поглубже в лесок, где метрах в двухстах стояла полевая кухня на колесах, прикрепленная к трактору «Сталинец». Мы поели горохового супа, перловой каши, попили жиденького чая. Не сказать, что сытно, но голод утолили. И хлеб был неважный — черный, с сырым, непропеченным мякишем.
Поесть успели не все — видимо, немцы покончили с обедом раньше, потому что на наши позиции снова обрушился град снарядов. Били издалека, из гаубиц, потому что выстрелы были почти не слышны, а разрывы мощные — не такие, как у полевых пушек.
Шквал огня продолжался минут пятнадцать. От леса остались одни стволы — без веток и листьев. Позиции наши были буквально перепаханы.
Крепко нам досталось, но хуже всего пришлось пехоте — она стояла перед нами, и на пехотных позициях буквально бушевал огненный шквал.
Один из наших танков прямым попаданием был выведен из строя.
Наш экипаж пережидал артиллерийский налет в воронке, оставшейся от утренней бомбежки.
В лесу стоял густой запах тротила, в воздухе висела пыль. Грохот был такой, что заложило уши. Может, потому я и прослушал сигнал к отражению атаки.
Петр толкнул меня в бок и показал на флажки комбрига.
— К машине! — хрипло скомандовал я.
Бегом мы добрались до своего танка, забрались и закрыли люки. От попадания гаубицы танк не убережет — ее снаряды летят по навесной траектории. Но от осколков броня защищает.
Выдвинувшись на опушку леса, мы остановились. Комбриг больше не хотел рисковать танками.
Немцы снова пошли в атаку. Впереди шли три танка, за ними — три густые цепи пехоты. За пехотинцами артиллеристы вручную перекатывали по полю несколько пушек. Вот с них я и начну, пока они не успели развернуться и занять боевые позиции. Для наших танков они сейчас наиболее опасны.
Мы зарядили фугасный снаряд, я навел прицел на пушку и выстрелил. В прицел заметил, как ее перевернуло взрывом.
— Бронебойный!
Алексей загнал снаряд в ствол орудия, закрыл замок. Теперь надо попытаться уничтожить ближайший ко мне танк.
Я поймал его в сетку прицела и выстрелил. Танк встал, но дыма и огня я не увидел.
— Еще бронебойный!
Я выстрелил по Т-III еще раз, и только тогда он вспыхнул.
Я приник к перископу. Плохи наши дела. Два немецких танка горят, но и наших осталось только два — мой и комбрига. На позициях пехотинцев немногие оставшиеся в живых постреливают из винтовок. Лишь с небольшого холмика, из-за бруствера, пулемет «Максим» ведет ожесточенный огонь. Очереди его почти не умолкают, и гитлеровские цепи не выдержали его огня — залегли.
— Алексей, к пулемету!
Леша протиснулся вниз, к лобовому пулемету в шаровой установке, и открыл огонь. Я поддержал его из башенного пулемета, спаренного с пушкой. Не умолкал пулемет и в танке комбрига.
Дрогнули немцы — вначале залегли, а потом стали отползать назад.
Вдруг по танку сильно ударило — аж корпус загудел. Черт, где-то пушка немецкая!
Я поворачивал башню, выискивая через прицел орудие.
Вот она! Градусов тридцать левее нас. Было видно, как суетятся около пушки немецкие артиллеристы. И Алексея в башне нет.
Спрыгнув с командирского сиденья, я достал со стеллажа фугасный снаряд, загнал его в ствол и закрыл замок. Я просто кожей чувствовал, как немецкий наводчик доводит прицел — с секунды на секунду он выстрелит. Я лихорадочно вращал маховичок, подводя перекрестье прицела под цель и тут же нажал на спуск. Выстрел! Башню заволокло пороховым дымом, о пол звонко ударила гильза. Успел, я успел буквально за мгновение до их выстрела!
Пушку перевернуло взрывом, были видны лежащие вокруг нее убитые артиллеристы. А ведь могло и не повезти, я их опередил совсем немного.
Немцы отошли с поля боя, атака захлебнулась.
Петр дал задний ход, уводя танк от опушки. Мы вылезли наружу. Какой радостью было вдохнуть свежего воздуха!
Из открытых люков шел едкий пороховой дым, дышать в танке было просто невозможно. В горле першило, у всех были красные глаза и закопченные лица.
Когда мы немного отошли, отдышались, начали осматривать танк. На лобовом листе — правее и выше люка механика — виднелась изрядная вмятина. Не смогла крупповская сталь одолеть нашу, харьковскую броню. Артиллерист наверняка в люк метил — это уязвимое место у Т-34 спереди.
Прихрамывая, подошел комбриг:
— Целы?
— Целы, вмятины только на броне, но не одной пробоины.
— А экипажи Волкова да Самохвалова сгорели. Никто выскочить не успел. Так что осталось у нас только два танка. Сейчас распоряжусь, чтобы снаряды и патроны подвезли. Вот с соляркой плохо, бензовоз во время бомбежки сгорел.
— У нас еще с полбака осталось — продержимся, если далеко ехать не придется.
До вечера никаких попыток наступать немцы больше не делали.
Когда стемнело, подвезли кухню. Мы поужинали гречкой с тушенкой. Старшина выдал каждому по поллитровке, вздохнул:
— Получал по списочному составу, а танкистов осталось — перечесть на пальцах рук можно.
Мы устроились около танка, распили бутылку за наших погибших ребят. Я их не знал лично, но Петр и Алексей служили с ними и горевали о потере.
Выпили еще. Меня слегка повело, и я затянул фронтовую песню, слышанную в фильме «На войне как на войне» и потом иногда исполнявшуюся нами в училище:
Когда я дошел до слов
