смог заметить во время моего короткого подскока, так это только мелькнувший на долю секунды «щербаковский» белоснежный шлем. В следующую секунду панама с моей забубённой головы была ловко сбита неизвестно откуда выпущенной пулей. Хорошо, что я дернулся ловить ее, поскольку следующая пуля шлепнула меня как раз по вещмешку, навылет пробив привязанную к его горловине фляжку. Пришлось снова утыкаться в землю и быстро, очень быстро соображать, с какой стороны по мне стреляли. Вода из фляги заливала мне спину, и, извиваясь, словно какой-нибудь тритон, я поскорее содрал мешок. Положил его перед собой, сдернул фляжку. Осмотр меня удивил. Стреляли в меня ни справа и ни слева, а сзади, что было совершенно невозможно, поскольку позади меня была только Лау Линь. Но даже теоретически я не мог допустить того, что она стреляла мне в спину. И вовсе не потому, что наши нежные отношения не позволили бы ей сделать это, просто диаметр пулевого отверстия во фляжке был намного больше той пробоины, которую можно сделать из «ТТ». Тут не надо было ничего выдумывать, у меня за спиной находился некто, весьма неплохо стреляющий и с весьма неплохим оружием. Выводы моего скоротечного расследования привели меня к совершенно удручающему выводу. Только теперь мне по-настоящему стало страшно.
В густой траве до поры до времени можно было скрываться, вот укрывала она только от взглядов, но не от пуль. Словно перед былинным богатырем передо мной стоял нелегкий выбор. Как там в сказке? Налево пойдешь — убитому быть. Назад пойдешь — тоже. А если вперед двинешься — то и подавно. Оставалась только левая сторона. И хотя оттуда все время постреливали, шанс остаться в живых был явно побольше. Во-первых, можно было подать о своем приближении сигнал голосом (как-никак, а три десятка слов по- вьетнамски я уже знал). А во-вторых, двигаться в сторону тех, кто может подстрелить тебя только по ошибке, согласитесь, все же предпочтительнее, чем в сторону тех, кто уж точно жаждет тебя ухлопать.
Так я и поступил. Забыв про свой мешок и развернувшись на девяносто градусов, я резво пополз туда, где и трава была повыше, и голоса слышались подружелюбнее. Но пока я полз, едва не сбивая носом кочки, обстановка наверху снова радикально поменялась. Громче зарокотал двигатель одного из вертолетов, и вслед за этим я ощутил, что как минимум одна из машин поднялась в воздух. И как только она набрала высоту, стрельба со всех сторон вспыхнула с новой силой. Бестолково заметавшись, я вскоре потерял точное направление и в результате завалился в какую-то наполненную болотной жижей яму, где и притаился. Напротив меня, метрах в двух, я увидел тревожно поднимающуюся голову крупной змеи и на всякий случай замер в полной неподвижности, мгновенно вспомнив о том, что змеи нападают только на движущиеся предметы. Где-то за моей спиной грохнул совсем уже сильный взрыв, но я даже не шелохнулся, так и остался сидеть в теплой ряске, по крокодильи высунув наружу лишь нос и глаза.
Сколько я так просидел, понять было невозможно, но, когда стрельба окончательно стихла, а самое главное, противная змея убралась в свою норку, я отважился выползти на относительно сухую почву. Поскольку ни видом своим, ни цветом я в тот момент не шибко отличался от болотных обитателей, то более смело приподнял голову. Вдалеке дотлевали изуродованные останки одного из вертолетов, и я не без оснований предположил, что окончательная победа осталась за нами. Вот только где сами победители?
— Э-ге-гей, — завопил я во всю силу своих легких, — ответьте кто-нибудь!!! Люди-и-и-и.
Но ответом мне было лишь тревожное молчание безмолвного и бескрайнего болота. Скажу честно — мороз продрал мою кожу на спине неслабый. Один, фактически без оружия (испачканная в грязи винтовка могла быть использована только в качестве дубины), а самое главное без пищи, я представлял собой незавидную фигуру.
— Что делать, что же делать? — как заведенный бормотал я, из последних сил выволакиваясь на сухой берег. — Куда двигаться теперь?
Разумных выходов из создавшейся глупейшей ситуации мне представлялись всего два. Либо вернуться обратно, в смысле, взобраться на холм к оставленным там машинам, либо продолжать поиски хоть кого- нибудь из тех, с кем я начинал сегодняшний день. Но, естественно, что первая моя мысль была о спрятавшейся в джунглях девушке. «Бедная девочка, — заочно пожалел я ее, продираясь на четвереньках сквозь кусты, — натерпелась сегодня страху. Сидит небось и думает о том, что с нами сталось… А может, она ушла со своими?»
— Stand steel! (Стой на месте!) — внезапно услышал хоть и девичий, но довольно решительный голос.
— Лаусик, — воскликнул я, все же приседая от внезапного окрика, — это же я! Не стреляй!
— А мне и нечем, — жалобно всхлипнула она, выбираясь из зарослей и бросаясь мне на шею. — Ой, Санья, как же я перетрусила, — захлюпала девушка носом, — тут так стреляли, так стреляли… Ты мне расскажешь, что там было? Я стреляла по врагам сколько могла, но кончились патроны. Потом слышала крики, стрельбу и взрывы, но поскольку спряталась в корнях, то ничего толком не видела.
— И нечего там было смотреть, — хмуро пробурчал я, успокаивающе похлопывая ее по пропотевшей спине. — Давай-ка выбираться отсюда поскорее.
— Где же твой друг… и вещи?
— Да-а-а, — неопределенно развел я руками. — Толик куда-то пропал во время перестрелки, а мешок мой изодрали пули и пришлось его бросить. Мешал при движении, — добавил я, считая, что надо как-то объяснить свои явно неразумные действия.
— А что там взорвалось? — не отставала она, указывая в сторону догорающих обломков.
— Нам один из вертолетов удалось сбить. И веди себя, пожалуйста, потише. Сдается мне, что в лесу, кроме нас, еще кто-то есть.
— Кто же? — прошептала девушка, непроизвольно приседая и делая «круглые» глаза.
— Точно не знаю, но явно кто-то недружелюбный, — не стал я вдаваться в подробности. — Собирайся, идем скорее отсюда.
Пока Лау Линь навешивала на себя сумку с медикаментами и поправляла растрепавшиеся волосы, я перезарядил опустошенный ею пистолет и с чувством, как часто говорится, глубокого удовлетворения засунул его в карман. С винтовкой же я рассчитывал разобраться попозже, когда мы вернемся в исходную точку и можно будет привести ее в порядок. Итак, через пару минут, мы были полностью готовы начать движение. Не хватало только одного — умения выдерживать точное направление во время движения через непроходимый лес. Примерно мы представляли, куда надо идти, но для джунглей слова «примерно» явно недостаточно. Без компаса изменить выбранное направление движения на прямо противоположное в этом жутком зеленом месиве можно было с необыкновенной легкостью, пройдя всего сто метров. Будь это утром или даже в полдень, то можно было бы как-то выдерживать направление, ориентируясь по солнцу, но ближе к вечеру… Ближе к вечеру в густейшей, южной растительности ориентироваться крайне неудобно. Красноватый свет просевшего к концу дня светила густым медом растекается между деревьями, и вместо определенной точки на небосводе мы получаем неопределенное световое облако. Поэтому после недолгих размышлений мы решили, что следует вернуться строго на то место, откуда и начались наши приключения на болоте. Поскольку по ходу движения с холма регулярно делались зарубки на деревьях и крупных кустах, то у нас появлялся шанс, ориентируясь по ним, добраться до плантации, где остались наши грузовики. В глубине души я надеялся, что возле этого места майор Минь оставил с Башутиным хотя бы одного связного из числа ополченцев. Хотя бы для сбора временно отставших бойцов. Пару зарубок мы все же обнаружили, но дальше этого дело как-то не пошло.
Передохнув и допив остатки чая, мы с Лау Линь побрели дальше. Несмотря на отдых, ноги меня не слушались совершенно. Проклятая винтовка так больно давила на плечо, что я не раз подумывал о том, что ее лучше куда-нибудь выбросить. И действительно, чего ее было жалеть? Официально она за мной не числилась, и за ее сохранность я никоим образом не отвечал и мог запросто списать ее на боевые потери. Останавливало меня только то, что в глазах моей спутницы человек, без причины бросивший боевое оружие, мог быть только последним трусом, предателем и недостойным уважения слизняком. Поэтому я тащился за неутомимо вышагивающей Лау Линь, обливаясь потом и отбиваясь свободной рукой от непрерывно атакующих москитов. По моим расчетам, мы преодолели не более трех километров, когда наступил вечер. Используя последние остатки дневного света, мы набрали немного дров и нарезали банановых листьев для примитивной подстилки. Зажигалка у меня еще работала, и маленький костерок вскоре озарил наше убогое становище. «Странные существа, эти женщины, — думал я, вполглаза наблюдая за тем, как хлопочет Лау Линь вокруг моего недвижно лежащего тела. — Все чего-то делают, суетятся, уют какой-то наводят. Какой здесь может быть уют? Тут бы не помереть до утра!»
