безрассудных экспедиций в Гималаи. Единственное, чего мы пока не можем понять, так это для чего же все они затевались? За чем конкретно отправился в горы бедняга Алоиз? Зачем претерпевал такие головокружительные приключения утопленный в конце концов в реке Псел агент «призрак»? Кстати, псевдоним хромого, как мне удалось выяснить из того же дневника, был Рансен. Да и вообще, зачем нужна была вся эта чуть ли не столетняя возня с загадочными путешествиями, условными кличками и тайными убийствами? Ради чего все затевалось и осуществлялось? Мне пока непонятно.
– Несомненно одно: причина была весьма веской, – сказал генерал. – Но что сразу бросается в глаза. Столь растянутое во времени приключение полностью укладывается в период нестабильности в истории Германского государства. Обратите внимание. В середине 80-х годов XIX века Германия созрела для борьбы за колонии, которые к тому времени были поделены между Англией, Францией, Испанией, Бельгией и Португалией. Но ей пришлось бы схватиться с сильнейшими в ту эпоху государствами Европы, совершенно не желавшими впускать в свои сомкнутые ряды господина Бисмарка. Естественно, что объединившаяся в 1871 году в единое государство германская нация могла отвоевать себе место под колониальным солнцем только силой оружия. Предположим теперь, что один из сыновей фон Шернера совершенно случайно узнал от встреченного им в Гамбурге азиата о некоей древней тайне. Возможно, не сразу, но в течение какого-то времени, узнавая все больше и больше подробностей, он уверился в том, что тайна эта имеет вполне материальное содержание и овладение ею может каким-то образом помочь объединенной Германии занять подобающее ей место в Европе, а может быть, даже и во всем мире. Как-никак он был технически образованный человек и сумел выделить из рассказов своего слуги рациональное зерно истины. Трезво понимая, какие немыслимые трудности ему предстоит преодолеть и какие жертвы принести на алтарь отечества, он, тем не менее, принимает бесповоротное решение выступить в поход. Так он и поступает. Часть пути молодой аристократ преодолевает вдвоем с уйгуром, но после того, как его крошечная экспедиция обзаводится достаточно обременительным багажом, он вынужден нанять еще одного человека. Однако то, что его выбор пал именно на немого, очень примечателен. Мне даже кажется, что нанятый им слуга был не только нем, но и неграмотен. Таким образом, фон Шернер предпринял все меры к тому, чтобы полностью исключить какую-либо утечку информации в дальнейшем. Хотя, впрочем, какую информацию мог дать неграмотный и немой татарин, побывавший в компании немца и китайца, изъясняющихся между собой на ломаном английском? Нет, майор, это какой-то бред.
– Бред-то, может быть, и бред, – сказал Илья, – но уж очень все подходит одно к другому. Но я, с вашего разрешения, продолжу. В июле 1894-го Алоиз со своим спутником покинули пределы России. А уже в мае 1897-го в Мюнхене выходит из печати поэтический сборник с пространной поэмой некоего Алоиза Шмультке. В ней автор в поэтической форме точно описывает путь, который три года назад действительно проделал исчезнувший Алоиз Шернер. И кстати, в поэме тоже упоминается какой-то спутник, причем в выражениях не самых благожелательных. Видимо, уйгур сумел в дороге здорово «достать» своего покровителя.
– Стоп, – перебил его генерал, – ничего не пойму. Что еще за поэма, откуда взялась?
– Эту поэму, товарищ генерал, отыскали те же самые люди, которые вытащили броневик из реки. Я уже говорил вам, что кроме чемоданчика в сейфе машины было найдено и золотое кольцо. Единственно возможная версия о его принадлежности связана с перевозимым в «мерседесе» диверсантом по кличке «Хромой призрак». Так вот, оказалось, что кольцо разъемное. На внутренней части его были выгравированы слова «Нетленный пасынок богов». А поэма привлекла их внимание только потому, что заключительные слова ее с точностью до буквы повторяли фразу из кольца.
Илья перелистал свою записную книжку и прочитал:
– Так ты считаешь, что есть несомненная связь между событиями конца XIX века, в которых участвовал фон Шернер, и тем, что случилось в 1943 году под Курском? – спросил генерал.
– Абсолютно верно. Я рассматриваю их как звенья одной цепи событий, протянувшейся во времени на сорок девять лет. Считаю, что загадочную миссию, которую начал, но не смог завершить молодой Шернер, попытался закончить агент Рансен, он же «призрак», в 1943-м. Но, как мы теперь знаем, тоже неудачно. Я даже провел небольшое расследование для установления фамилий альпинистов, которые участвовали в последней предвоенной экспедиции. Предположив, что они были известными в свое время спортсменами, я внимательно просмотрел компьютерные данные по спортивной немецкой периодике за соответствующий период. Вначале я составил список из двенадцати немецких альпинистов, пропавших со спортивного горизонта до апреля 1939 года. Постепенно я отсеивал их одного за другим, пока наконец у меня не осталась четверка действительно сильных горных путешественников, которые как бы ушли в тень до 12 августа 1938 года и более никогда не упоминались на страницах печати и вообще где– либо. Вот их имена: Хейнц Андаймер, Гейне фон Пешке, Фриц Анстайнгель и Вальтер фон Кнаппке. Хотя дневник говорит о шести участниках экспедиции, псевдонимы имели только четверо. Отсюда я сделал вывод, что именно эти четверо немецких спортсменов высокого класса и составили костяк трагически закончившейся экспедиции. Остальные двое были наверняка местными горцами, нанятыми в качестве проводников. Решив, что состав группы установлен мною достаточно точно, я постарался заодно выяснить и местоположение района, вокруг которого они с таким упорством кружили. Причем слово «кружили» я употребляю вовсе не случайно. Я восстановил пройденный ими маршрут, и оказалось, что они описали довольно большой круг в Северном Тибете. Сделать точную географическую привязку мне не удалось, но я выяснил, что он располагается ориентировочно между тридцать третьим и тридцать четвертым градусами северной широты и на восьмидесятом градусе восточной долготы.
– Выходит, Илья Федорович, – серьезно сказал генерал, – доводить дело об утопленном «призраке» до логического конца придется нам с вами. Но хотелось бы знать, что еще, кроме опубликованной поэмы, связывает фон Шернера и «призрака».
– А этим мостиком между годами и людьми могут быть только те предметы, что были найдены в дюралевом чемодане, – ответил Хромов. – У меня есть некоторые соображения на эту тему. Поскольку все найденные вещи разрознены, то либо они являются частями какого-то очень крупного объекта и были собраны вместе господином Шернером в качестве доказательства того, что он выполнил свою задачу, либо все они были собраны кем-то до него, заранее. И первичный анализ подтверждает именно вторую версию. Каждый экспонат так или иначе, но упакован. Каждый снабжен соответствующим описанием. И пусть описания составлены так, что понять их непросто, но сам факт того, что они есть везде, говорит о том, что вещи где-то хранились, возможно, с незапамятных времен и наверняка имели важное культовое значение.
– А что дала изотопная датировка? – спросил генерал.
– Датировки на удивление сильно разнятся. Некоторые из них, как, например, шкатулка для «перстня» и два кожаных мешочка, датируются примерно первым тысячелетием новой эры. Два других мешочка и коврик с узором примерно на пятьсот лет старше. Шкатулка из-под «броши» и большой свиток созданы за триста-четыреста лет до Рождества Христова. Но мне кажется, что у всех предметов неорганического свойства более древняя история. Судя по сделанной на большом свитке приписке, последний вариант является шестой копией исходного текста. Следовательно, и возраст собранных в чемоданчике вещей наверняка многократно превышает возраст упаковок.
– Выходит, что оказавшиеся на дне реки вещички находились под чьим-то постоянным присмотром не менее десяти-двенадцати тысяч лет? – мгновенно прикинул генерал.
– Похоже на то, – согласился Илья, – но тогда непонятно, кто же этим мог в те времена заниматься? Кажется, не только письменности не было, но даже и бронзовый век еще не начинался.
– Значит, была письменность, – похлопал генерал по стопке отчета, – просто не у всех и не везде!
