матерый абверовский агент вынужден задержаться. Итак, он лежит в каком-то горном селении, а в это время начинается война между Германией и СССР. От тибетских предгорий до берлинских предместий путь не близкий. И он теперь должен очень тщательно выбирать маршрут, по которому после выздоровления будет вынужден возвращаться на родину. Ты посмотри на карту, – он положил передо мной открытый на тридцать пятой странице потрепанный томик карманного атласа, изданного ленинградским Главным управлением по геодезии и картографии при Совете народных комиссаров СССР в 1940 году. – На юг дорога ему закрыта, так как Англия и соответственно подвластная ей Индия находятся с Германией в состоянии войны. А ты понимаешь, как трудно человеку с европейской внешностью, не привлекая внимания, добраться хотя бы до ближайшего порта на побережье Индийского океана? Пришлось бы идти через громадную страну, населенную людьми иной расы. Далее. Идти на восток через Китай, чтобы окольным морским путем добраться до своей страны по морю, он тоже не мог по той же причине. К тому же в Китае тогда хозяйничали японцы. Поэтому наиболее реальным маршрутом являлся только один, пусть и наиболее опасный, но и наиболее короткий путь к своим, а именно – через Россию. Но кроме того, что между СССР и Германией шла война и всякие передвижения по воюющей стране были затруднены, для него существовала и еще одна проблема.
– Языковая, – подхватил я его мысль.
– Точно! С одной стороны, внешне он не очень-то отличался от среднестатистического русского человека, но нашего языка он, вероятнее всего, не знал.
– Отсюда мы можем сделать вывод, – продолжил я, – что ему так или иначе, но пришлось пробираться на северо-восток Китая, где со времен Гражданской войны осело множество русских. Там он какое-то время усиленно практиковался в разговорном русском, нащупывая попутно связи с местными преступниками, которые бы посодействовали ему в переходе границы. Теперь понятно, почему он оказался именно в районе Сковородино, на нашем Дальнем Востоке, – припомнил я рассказ Хромова. – Только к февралю 1943 года «призрак» был готов перейти границу, поскольку достаточно изучил наш язык, нашел проводников и дождался того времени, когда замерзнет Амур. Но с самого начала все у него пошло наперекосяк. Неудачный переход границы, отрыв от погони и многомесячное путешествие к линии фронта – это наверняка не все мытарства, которые ему пришлось претерпеть. Вполне естественно предположить, что еще на подходе к театру военных действий, может быть, даже еще в Заволжье, «призрак» умудрился где-то захватить или просто использовать коротковолновую радиостанцию и сообщить своим начальникам о том, что он находится в непосредственной близости от линии фронта. И те начали готовить операцию по переправке своего агента на захваченную ими территорию. Судя по тщательности подготовки акции, сведения, которые нес «призрак», имели столь важное значение для Германии, а может быть, и лично для фюрера, что успешному возвращению его придавалось поистине государственное значение.
– Саня, меня вдруг осенила одна мысль. А вдруг вся эта наступательная операция под Курском и была затеяна немцами только для того, чтобы вытащить этого человека с его чемоданом к себе, а?
– Да что ты такое говоришь? Ты что, военных мемуаров совсем не читал?
– Читать-то я их читал, но мемуаристы не всегда знают об истинных причинах тех или иных исторических событий. Ты лучше мне объясни, почему немецкие войска, уже полностью подготовившись к наступлению на Курской дуге, столько времени стояли неподвижно, словно чего-то ждали. Или ты думаешь, что они просто давали нашим войскам возможность получше подготовиться к отражению их наступления? Почему к разработке и осуществлению чисто фронтовой операции было привлечено столько высших чинов германской стратегической разведки, а приказ о наступлении был отдан только после визита к Гитлеру небезызвестного шефа абвера Канариса? Чего же они столько времени тянули? Отчего столько времени стояли танковые соединения Хауссера, Манштейна и Готта? А может быть, все они ожидали еще одного сигнала от «призрака»? Но агент никак не мог выйти на связь из-за тотальной операции по «зачистке» местности, в которой участвовал тот самый чекист, который рассказал всю эту историю твоему приятелю из КГБ. И, наконец, обрати внимание на то, что никем не замеченный в начале прорыв немецкой бронированной автоколонны едва не произошел в самом тихом и глухом участке многосоткилометровой границы соприкосновения наших и германских войск под Курском.
– Ты, пожалуй, прав, – согласился я. – Если же еще учесть, что среди остатков в сейфе были найдены металлические знаки различия, принятые в наших военно-воздушных силах, то конец этой истории восстановить несложно. Раз на «призраке» была летная офицерская форма, то логично предположить, что он снял ее либо с бесследно исчезнувшего капитана Синицына, либо с его адъютанта. Поскольку пропавший капитан наших ВВС был командиром отдельного подвижного пункта наведения, то у него имелась при себе и достаточно мощная радиостанция. Поэтому можно с полной уверенностью утверждать, что, завладев после двойного убийства военной формой, мотоциклом, документами и радиостанцией, «призрак» на время обосновался в покинутом хуторе и тут же с помощью захваченной радиостанции дал сигнал о том, где он сейчас находится и что готов к переброске. Давно ожидавшая приказа военная машина Германии рванулась вперед на флангах Курской дуги, а эсэсовское подразделение одного из отделений «Анненэрбе», скорее всего, по подготовленной заранее полупритопленной переправе через Псел перебросило на нашу сторону три бронемашины и полуроту вооруженных до зубов мотоциклистов.
– Давай-ка теперь, Сань, посмотрим перевод текстов, которые принес Хромов. Может быть, они дадут нам еще одну ниточку.
Тексты оказались мудреными.
– Давай попытаемся перевести эту белиберду на русский язык, очистив и ужав тексты до сухого остатка, иначе мы и дальше будем блуждать в потемках, – предложил я.
Михаил положил передо мной несколько листов чистой бумаги и карандаш и сказал:
– Давай независимо друг от друга обрабатывать каждый текст, а затем сравним их.
Примерно через час напряженных трудов мы подвели первые итоги.
– Итак, документ первый, – взял один из листков Михаил. – Тот, который относится к коврику с кольцевыми рисунками, – уточнил он. – Читаем исходный материал. «Рукописное воплощение божественного “символа неодолимой силы”. Возникающий в “животе” драконоподобного божества, хранящийся малыми частями в недрах “небесного скорпиона” и способный своим суставчатым телом переломить оковы земной тверди. Сияющий огненным блеском символ неодолимой силы столь ужасен в своей неукротимой ярости, что способен во мгновение ока испепелить народы и государства всей “Срединной империи”. Заклинаю всех от соблазна приближаться к хранилищу «cимвола неодолимой силы», возданной нам посредством «небесного скорпиона». Да падет проклятье трех поколений на весь род отступников внутреннего храма Сверкающего мрака». Ох, еле выговорил, – перевел он дух. – Давай теперь почитаем наш объединенный перевод с русского на русский.
«Графическое изображение сущности какого-то вещества или материала, который создается внутри некоего аппарата. Материал необходимо хранить обязательно отдельно от всего живого и небольшими порциями, ибо в собранном состоянии он способен нанести крупные разрушения в окружающей среде. Удивительное вещество способно ослеплять и сжигать все вокруг. Он крайне опасен, даже в неактивированном состоянии, для тех, кто находится рядом».
– Чем-то напоминает инструкцию по хранению взрывчатых веществ, – прокомментировал я, – причем ядовитых.
– Меня несколько смущает выражение «графическое изображение», – сказал Михаил, водя пальцем по тексту. – Если следовать нашему толкованию буквально, то глубинная суть этого вещества изображена на самом коврике. Или я не так что-то понял?
– Да нет, вроде все так.
Мы посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, принялись отыскивать среди разложенных на столе бумаг ксерокопию с фотографии коврика. Найдя ее, мы вперились в нее глазами, пытаясь понять, что же на нем изображено.
– Предположим на минутку, – рассуждал я, – что вся хитрость данной графической головоломки каким-то образом зашифрована в количестве черных шариков, находящихся на колечках, расположенных вокруг центрального пятна. Подсчитаем для интереса, сколько же их на каждом таком колечке? Итак, на первом от центра их только два. На втором – восемь. На третьем – восемнадцать.
Я записал эти цифры и повернулся к Михаилу:
– Миш, а Миш, тебе, случайно, ни о чем не говорит такая числовая последовательность: 2, 8, 18, 32,
