деревни? Я бы и проповедь приготовил о том, как добродетель ведет к вершинам мира – на королевский трон! Но ничего не выйдет…
– Почему? – разочарованно протянула госпожа Бенигна.
– Потому что риза вся в дырах, стыдно в такой служить на людях!
– А починить нельзя?
– До воскресенья? Можно, тут и одного дня хватит… Только шелка купить и подлатать!
– Я дам вам четыре денье [21], – сказала она скрепя сердце.
Капеллан развел руками.
– Маловато…
– Ну, так шесть… восемь… Дам все десять! – расщедрилась госпожа Бенигна. – Десять денье – от короля!
– Воздай вам Бог, благородная госпожа! Мне бы еще кобылу, чтобы добраться до Пуатье. Прикуплю там шелку, а ради такой оказии уж и к епископу заверну – рассказать про наши дела…
Мудрый отец Гаудентий знал, как затронуть нужную струнку в душе человеческой. Госпожа Бенигна обещала дать и кобылу, а после долгих торгов добавила еще один денье на нитки.
Засиделись допоздна. Ночью счастливая мать долго не могла уснуть: ворочалась, вставала поглядеть в окно, отчего вдруг залаяли во дворе собаки, а улегшись опять, вздыхала и, не в силах сомкнуть глаза, беспокойно всматривалась в черную пустоту. Вит короновался в Храме Гроба Господня… Верно, красивая была церемония! Именно такая, о какой она мечтала… Ох, повидать бы его! Ведь два года уже, как он уехал!
«А что если мне его навестить?» – мелькнуло у нее в голове.
Поначалу госпожа Бенигна пыталась отогнать от себя эту мысль – сумасбродную, неосуществимую… Но мысль не отступала и постепенно всецело завладела ею, перестав казаться странной. Так ли это неосуществимо? Да мало ли паломниц ездит в Святую землю – отчего же не поехать ей, матери короля! Или она не заслужила? Разве за много десятков лет она позволила себе малейшее развлечение, удовольствие? Деньги на дорогу у нее есть – те, которые она по крохам копила для Вита. Теперь-то ему уже не понадобятся жалкие материнские гроши. Целое королевство со сказочным своим богатством лежит у его ног, и он, конечно, не обидится, если мать потратит эти сбережения, чтобы повидаться с ним. Бертран будет недоволен – но, может, она что-то выкроит, может, и ему что-то оставит… Надо извлечь из сундуков старые платья из ее приданого, выколотить, привести в порядок – и можно ими обойтись. Только башмаки потребуются новые: в деревянных при королевском дворе показываться не пристало, а ее бархатные совсем развалились!
К рассвету госпожа Бенигна уже до мелочей продумала предстоящее путешествие. Решила, что возьмет с собой отца Гаудентия: в сопровождении духовного лица в Иерусалим ехать ловчее! Да и вообще капеллан – человек бывалый, в чужих краях не растеряется, тогда как сама она дальше Пуатье за всю ее жизнь ни разу не выбралась…
Они отправятся вдвоем, а в замке за хозяина останется Бертран. Зимой об этом, конечно, и речи быть не может, но сразу же по весне поедет, – поедет мать к сыну – птицей полетит!
Сибилла встала из-за туалетного столика и удовлетворенно оглядела себя в зеркале. Обе ее любимые придворные дамы, Катрин де Ла Хей и Моника д'Авесн, взирали на нее с нескрываемым восхищением.
Действительно, в эту пору своей жизни Сибилла, похоронившая недавно двух Балдуинов – брата и сына, выглядела как никогда прекрасной. Утолив свое честолюбие, добившись всего, чего домогалась, она была довольна собой. Чуть пополнела – не настолько, чтобы потерять былую легкость в движениях, но как раз в меру, чтобы фигура ее приобрела приличествующую ей царственную стать.
«Королева до кончиков ногтей, до корней волос!» – подумала она сама о себе и, поправив на голове изящную, дивной работы корону, двинулась величавой поступью к залу совета, где ожидал ее супруг.
По обе стороны от своей государыни следовали придворные дамы, впереди вышагивали попарно четверо пажей, а еще двое шли за ней, поддерживая отороченный горностаевым мехом край королевской мантии.
Так прошествовала эта процессия через многочисленные покои дворца. Заново отделанные в последние месяцы, они поражали роскошным убранством; только опочивальня Балдуина IV стояла наглухо запертая, и никто туда не заглядывал.
Ни одно заседание совета баронов не проводилось без Сибиллы. Временами она принималась притворно жаловаться на то, как это ее тяготит. Но никуда не денешься, приходится жертвовать собой – ведь честнейший Вит и шагу без нее не сделает!
Вступив торжественно в зал, Сибилла с неудовольствием обнаружила, что мужа там нет, хотя по бокам трона стояли два его оруженосца: один с мечом, другой – со скипетром. Значит, король был, но куда-то отлучился. Сплошные хлопоты с этим Витом!
Не считая короля и великих магистров обоих орденов, весь совет был в сборе. Против прежнего состава из членов его выбыли старый коннетабль Онуфрий де Торон, рыцарь де Ла Хей – дед Катрин, любимой придворной дамы Сибиллы, архиепископ Тирский Вильгельм и епископ Альберт. Их место заняли новые люди. Отсутствовал также Раймунд из Триполи.
Князь-регент покинул Иерусалим на другой день после погребения Балдуина V Младенца, перед отъездом решительно объяснившись с племянницей.
– Ты добилась своего, – сказал он ей. – Дай Бог, чтобы вы вдвоем не погубили державу. Остерегайся великого магистра тамплиеров!
– Он нам друг, – холодно ответила она.
– Друг, покуда вертит вами, как хочет. А попробуйте вы выйти из его воли, враз обернется врагом.
Он махнул рукой и заключил:
– Ну, да твой муж вовек из чужой воли не выйдет… Да сохранит вас Господь! Если станет совсем худо –
