ужасом смотрю в будущее. Этот человек поразителен! Он спал, и ему приснился сон, что Наполеон сбежал. Он в ужасе проснулся и решил, что это был не сон, и что Наполеон на самом деле сбежал. Он накинул на себя второпях одежду и приказал подать ему коня. Ему привели коня, и он помчался как бешеный с адъютантом, чтобы проверить — был ли это сон, или правда.
— Он себя действительно странно повел, — заметила графиня.
— Рад, что вы, мадам, так спокойно на все реагируете, — произнес граф. — Эта парочка промчалась мимо караульных, и губернатор начал колотить в двери так, что мог бы пробудить мертвых. Наконец к двери подошел дворецкий.
«Я должен видеть вашего хозяина! — потребовал губернатор. — Я должен увидеть его собственными глазами. Хочу убедиться, что он не сбежал. Меня не устроят никакие отговорки, хитрости или отказы!»
Бертран продолжил.
— Наш милейший Монтолон так крепко спит! Он вышел, протирая глаза.
«Господи, в чем дело?» — поинтересовался он.
Ему сообщили, что перед ним — сэр Хадсон Лоув. «Господи, и что?!» — заявил Монтолон.
Граф отложил на тарелку булочку, от которой он откусил кусок. Было ясно, что он лишился аппетита.
— Это была поразительная сцена. Монтолон не пускал губернатора в дом, и тот взбесился. Мне кажется, что он не совсем нормален. Монтолон говорил, что он закатывал глаза и дико размахивал руками, когда ему сообщили, что император спит и его никто не станет будить. Он постоянно повторял: «Я — сэр Хадсон Лоув! Если вы меня не впустите, я вызову караульных, и мы силой проникнем в дом!»
Монтолон ему объяснил, что в доме находятся пятнадцать вооруженных людей, и у них есть приказ стрелять в каждого, кто посмеет приблизиться к апартаментам императора.
— Но я должен убедиться, что он находится в спальне! — продолжал бушевать губернатор. — Пока я не успокоюсь, я не смогу заснуть. Если его тут нет, я подниму гарнизон и буду искать его по всему острову!
— Что же сказал на это наш бедный Монтолон? — спросила графиня?
— Он оказался на высоте и спросил, уж не желает ли губернатор, чтобы разразился международный скандал? Неужели он, действительно, прибегнет к подобным мерам.
Английский генерал немного остыл и пожелал узнать, получил ли император записку, где было написано, что он приедет к нему утром. Это письмо получили, но оно было адресовано генералу Бонапарту, поэтому Монтолон ответил, что они ничего не получали.
«Сообщите ему, — заявил англичанин сквозь стиснутые зубы, — что я к нему прибуду».
Графиня Бертран очень расстроилась, услышав этот рассказ.
— Я просто не могу в это поверить, — сказала она. — Анри, вам понадобятся такт и хитрость Талейрана, чтобы справляться с этим человеком.
Бетси не могла проглотить ни кусочка.
— В котором часу он должен пожаловать с визитом?
— В девять.
Девушка взглянула на часы — было без двадцати девять.
— Извините, пожалуйста, мадам!
Бетси побежала вверх и быстро надела пальто и шляпку. По раме окошка твердо били капли дождя. Лонгвуд с подтеками на стенах и какими-то странными пристройками никогда еще не выглядел более ужасным. Потом она увидела фигуру часового, шагающего возле дома. В очертании спины было что-то знакомое, он держал мушкет так, что она узнала его.
«Это же рядовой Нок. Как мне повезло!» — обрадовалась девушка.
Графиня взглянула на Бетси, когда та сошла вниз уже одетая.
— Бетси, может, вы отправитесь домой попозже?
— Я отправлюсь пешком в Лонгвуд.
Прекрасные темные глаза графини затуманились.
— Дитя мое, стоит ли это? Император не станет никого принимать. Сегодня у него будет отвратительное настроение.
— Мне это известно, поэтому я должна его повидать.
— Вы хотите сказать… — графиня начала по-настоящему волноваться. — Вы хотите сказать, что собираетесь с ним разговаривать?
— Да, мадам. Его следует предупредить, с каким человеком ему придется иметь дело. Если он и во второй раз откажется его принять и тем более, если идет сильный дождь… у него будут серьезные неприятности. Вы со мной согласны?
— Безусловно. Мы обсуждали это с моим мужем, и он мне сказал, что он очень беспокоится.
— Могу я узнать, разговаривал ли он с императором?
Графиня взволнованно посмотрела в направлении комнаты, куда несколько минут назад удалился граф.
— Нет, он ничего не сказал об этом. Император не желает разговаривать. Он сидит в кабинете с весьма грозным видом.
Бетси подумала: «Они все его боятся». Вслух она спросила:
— Кто-нибудь пытался его убедить быть разумным и принять губернатора.
— Не думаю.
Бетси отправилась к двери.
— Тогда я должна попытаться. Пожалуйста, не говорите графу, иначе он не позволит мне пойти.
— Хорошо. Бетси, запомните: это была ваша идея и вы со мной ни о чем не говорили.
Пробраться мимо караульных оказалось не так сложно. Бетси действительно узнала рядового Нока. Он присвистнул от удивления, когда увидел девушку, бегущую к нему под струями дождя.
— Господи! Что вы тут делаете?
— Вы — рядовой Нок, я вас узнала, — сказала Бетси, останавливаясь неподалеку. — Мне показалось, что я вас узнала, но в такую погоду ни в чем нельзя быть уверенным. Я почти ничего не вижу.
Он какое-то время не мог понять ее намек, потом широко улыбнулся и подморгнул.
— Я подумал, мисс, и должен признаться, что при такой ужасной погоде действительно, почти ничего не видно, — он повернулся, чтобы идти в другом направлении. — Я вас не видел, мисс. Я вообще никого не видел и ничего не слышал!
3
Наполеон сидел у себя в кабинете на скрипучем кресле со сломанной спинкой. В этот момент Киприани объявил ему о посетительнице.
— Мадемуазель Бэлкум, Ваше Величество. Она мне сказала, что ей необходимо поговорить с вами.
Император быстро снял с головы красный фланелевый ночной колпак, спрятал его под стопкой книг и надел теплые ночные туфли.
— Киприани, проводи мадемуазель Бэлкум ко мне.
Киприани никак не мог понять в чем тут дело.
— Проводить ее сюда, Ваше Величество?
— Именно это я тебе и сказал. Киприани, не пускай ко мне никого из моей свиты. Я никого не желаю видеть!
Бетси, стоя на пороге, начала колебаться, не зная, что она ему скажет. Наполеон выпрямился в кресле и улыбнулся девушке.
— О Бетси-ис, вы были вчера в Хаттс-Гейт, и они вам сказали, что я никого не желаю видеть?
— Да, сир.
— Как жаль! Если бы вы явились ко мне, мы бы хорошо провели с вами вечер. Он был таким скучным.
Мадам Монтолон пыталась спеть веселые песенки ее юности, но с ее голосом лучше петь погребальные песнопения. Наш умнейший Ла Касе не переставая болтал о поэтах пятнадцатого столетия, хотя он ничего о них не знает. Была такая тоска, что мне даже не хватало Гурго.
Он пристально взглянул на девушку и нахмурился.
— Вы явились ко мне, чтобы дать какой-то совет, не так ли?
