— Не работает он здесь больше, — пожилой внимательно оглядел меня с ног до головы. — А ты говоришь, приятели с ним, так?
— Как не работает? — я постарался удивиться поискреннее. — Витька мне врать не стал бы. Мужики, я ведь вас по-человечески спрашиваю, как найти, а вы меня разыгрываете. Обидно, честное слово.
— Вот чудак человек, — рассмеялся голубоглазый парень и покрутил пальцем у виска.
Он был из тех, кто со мной поздоровался.
— Говорят же тебе — не работает. Выперли его.
— Ну да, выперли, — я недоверчиво посмотрел на парня, — он же классный водитель, такими не бросаются.
— Классный водитель… — парень презрительно сплюнул под ноги, — дерьмо он, а не классный водитель, права по блату получил. Только выперли его не за это, а из-за девки.
— Ну да? Какой девки?
— Не было никакой девки, — пожилой выразительно посмотрел в мою сторону. — Чего языком трепать. Балаболка.
— Сам ты балаболка, — голубоглазый обиделся. — Я ее лично знаю, медсестрой работает, рыжая такая стерва, Юлькой зовут.
Пожилой насупился и злобно посмотрел на меня. Нет, он ничего не имел против, только чувствовалось, ему не нравится, когда при посторонних распускают язык. Пожилой был «персональным» шофером старой закалки.
— А что с девушкой? — спросил я. — Сбил он ее, что ли?
— Понимаешь, из Москвы один мужик приехал, из высоких, — голубоглазого распирало от желания потрепаться, — ну, естественно, ему между делом культурную программу организовали. А приятель твой прикреплен был возить. А когда они утром из охотничьего домика возвращались, мужик возьми да и отдай концы прямо в машине. Когда разборы пошли, выяснилось, что в машине, кроме водилы и мужика, еще девка была. Мужик-то чисто помер — мотор не выдержал, хоть в мавзолей клади. А девка все портила — какой тут к черту моральный облик, с какой стати она вместе с ними в машине оказалась? А тут еще перевыборы главы администрации на носу… Вот на твоего дружка все и свалили — мол, на служебной машине постороннюю гражданку вез. А какая она посторонняя, если с ними всю ночь была?
— Да-а, информированный ты человек, — хмыкнул пожилой и пошел к своей машине.
Другие стали расходиться, отводя глаза и улыбаясь, наконец сам парень захлопал ресницами и повернулся ко мне спиной. Все вели себя так, словно он сделал что-то неприличное и запретное, короче, свалял дурака.
Я вернулся в гостиницу и приспособил цепочку на место.
Даже предварительно помыл ее под краном. Чтобы никаких следов.
Потом достал из сумки бутылку коньяка, налил стакан. Но пить не стал, только открыл окно и закурил. Я хотел сначала выкурить сигарету и все обдумать, а после уже выпить и лечь спать, чтобы не ворочаться с боку на бок.
В дверь постучали. Чтобы не расплескать, осторожно поставил стакан на подоконник. Открыл дверь. Пришла дежурная, позвала меня к телефону. В холле никого не было, дежурная осталась наверху, она подметала ковровую дорожку в коридоре. Я взял со столика трубку и прижал к уху:
— Алло…
В трубке — тишина. Что ж, я тоже буду молчать. Кто кого перемолчит — похоже на детскую игру.
— Уезжай, — вдруг сказал мужской голос. — Уезжай, пока не поздно…
На меня, словно могильным холодом повеяло. Я не испугался слов. Я испугался… голоса. Тут не ошибиться — он принадлежал директору комбината… Три дня назад, как принадлежал.
Трубку уже повесили. Мне еще никогда не звонили с того света.
Телефон тут же зазвонил снова. Я поднял трубку и почувствовал, что ладонь стала влажной.
— Эй, узнал? — услышал я голос рыжей девицы, которую звали Юля. — Не заскучал?
— Считай, что заскучал.
— Ну вот, а я думала, моя подружка тебе спать не дает. У нее такие красивые зеленые глаза и черные волосы, — на другом конце провода засмеялись.
— По ночам я встречаюсь пока только с рыжими.
— 0, значит, ты не совсем пропащий. Впрочем, мне снова надо с тобой поговорить. 0 деле. Не по телефону.
— Наши желания совпадают. Говори адрес.
— Железнодорожная, двенадцать, квартира двадцать один, — она повесила трубку.
Эта улица хотя и находилась в неудобном месте — рядом с вокзалом, но дом 12 был из кирпича песочного цвета, в таких домах у нас живут, как правило, люди со средствами. Раньше в таких домах — будь то серые на набережных или что посовременнее — строить и развивать социализм было намного приятнее, чем в совмещенных курятниках. Сразу видны результаты.
Я не понимал, что может быть общего между вихрастой девицей и жителями этого дома. Но адрес был точный. Я прошелся по противоположной стороне улицы, туда и обратно, потом перешел и решительно открыл дверь подъезда…
— Ну, это уже слишком, — сказал я.
В дверном проеме стояла Рита.
— Не ходи туда, — она уцепилась за мой рукав. — Не ходи, — повторила.
Я посмотрел на нее и улыбнулся. Она была очень маленькая, едва доставала мне до груди, а решительности в ней была, уйма.
— Тут чисто деловое свидание, — начал я и вдруг разозлился. — С какой стати ты мне приказываешь?
— Не ходи, — она отпустила рукав, но продолжала загораживать вход, — там тебя убьют.
— Ну, это посмотрим, все-таки я довольно жилист.
— Нет, — Рита покачала головой, — ты не понимаешь, как все серьезно.
— Я во всем разберусь сам. Кстати, как ты меня выследила?
— Звонила в гостиницу и дежурная мне сказала… Я успела приехать раньше тебя.
— Она что, подслушивала? Интересно, зачем ей это надо?
— Дело не в этом, — Рита снова покачала головой, — я только хочу тебя предупредить.
— Ладно, спасибо. Только ты не одна единственная меня предупреждаешь.
— Кто же еще?
— Не знаешь случайно, где находится директор комбината?
— Знаю, — она опустила голову, — я знаю, где нашли его тело. Только поверь, не имею к этому никакого отношения…
— Я спрашиваю, не где его нашли, — перебил ее, — а где он сейчас?
— Как — где? — Рита изумленно посмотрела на меня. — В морге лежит его труп…
— Вот уж не знаю, провели ли туда телефон, только два часа назад он мне позвонил… Я хорошо различаю голоса, тут ошибиться нельзя было.
Теперь уже она смотрела на меня с ужасом.
— И вот теперь, — я обнял ее за плечи и заставил посторониться, — меня ждет рыжая девица, и я знаю, как через нее добраться до тех, кто позволяет себе подобные шутки. Если, конечно, можно так выразиться.
Она стояла совершенно обалдевшая, даже когда я наклонился и поцеловал ее в щеку. Щека была ледяная, как мрамор, и пахла мимозой.
Я поднялся наверх, нажал кнопку звонка и подумал, что рассчитывать мне придется только на себя. Дверь открыли мгновенно.
— Заходи.
Юля стояла на пороге в светло-синей джинсовой куртке, вытертых узких брюках, не накрашенная —
