мы подробно расследуем и проверим каждый эпизод, то лечение станет успешным, и, вполне возможно, вы скоро выйдете отсюда. Главное, повторяю, искренность… И куда спрятали денежки — не забудьте написать.
— И полное, чистосердечное признание, — добавил я и засмеялся. — А если я откажусь?
— Тогда лечение будет долгим и болезненным, — он потер ладони. — Но я дам вам время подумать. У меня сейчас обход… Идите… Через два часа жду ответа.
У самой двери он остановил нас.
— Минуточку… Сережа, — он посмотрел на боксера, — на обратном пути покажи девятую палату, пусть познакомится с возможным соседом, — и пояснил, обращаясь ко мне. — Для выполнения моего задания нужна одноместная светлая комната. Если откажетесь, придется в тесноте, коек у нас не хватает.
— Пошли, — тихо скомандовал боксер, мы пересекли холл мимо молодого человека, который не повернул в нашу сторону головы, стали спускаться по лестнице.
Внизу боксер остановился у одной из дверей и откинул заслонку глазка.
— Посмотри, — сказал он, — сюда мы сажаем тех, кто не слушается старших.
Я наклонил голову и заглянул. Увидел комнату с голыми стенами, металлическую кровать, на которой сидел высокий худой мужчина. Руки его безостановочно двигались, словно он ощупывал воздух перед собой. Потом он повернулся ко мне лицом. Я вздрогнул и попятился. Лицом человека это трудно было назвать. Какая-то тряпичная маска с поехавшим набок поросячьим носом, асимметричными бровями, щеками в рытвинах…
Взгляд его, вначале бессмысленный, сосредоточился на двери, нижняя губа опустилась, обнажив черные гнилые зубы. Глухо зарычав, он встряхнулся, упал на четвереньки, завертелся на месте и вдруг резко прыгнул вперед, выставив перед собой костистые, похожие на клешни пальцы.
Он напоминал мохнатого ядовитого паука, у которого оторвали лишние лапки. Хотя между нами была прочная, обитая железом дверь, я почувствовал, как стынет в жилах кровь.
На губах боксера играла улыбка.
— Впечатляет? — спросил он.
— Ничего себе штучка, — я опасливо покосился на дверь, из-за которой слышалось царапанье ногтями по металлу и хриплое рычание.
— Этому парню ничего не стоит вырвать тебе глаза, он помешан на этом, — боксер посерьезнел. — Мне нравится, как ты дерешься. Люблю парней, которые почти такие же сильные, как я. Тебя сначала спеленают, чтобы ты и пальцем не смог пошевелить, а потом напустят эту тварь. Мне не светит видеть после твою безглазую изуродованную рожу… Хочешь, покажу такого, он уже побывал в этой клетке?
— Не стоит.
Рычание за дверью перешло в истошный вой.
— Подумай хорошенько, парень, — боксер поморщился, — Ягар шутить не любит.
— Неужели все возможно?
— А кто нам помешает? — он пожал плечами, — Ягар знает, кого держать здесь, внизу, а кого — наверху. Здесь хроники, ими никто не интересуется. Недели на три посадят на иглу, вот ты и хроник. Ладно, пойдем, запру тебя в твоем люксе.
Я не выдержал и спросил:
— Ты не знаешь… та девушка, которая была вместе со мной, что с ней?
Он с минуту молчал, глубоко задумавшись, потом ответил:
— Ладно, не дергайся, с ней порядок. Наверху она…
Потом парень ушел, задвинув снаружи засов. А я лег на кровать и попытался заснуть. В сущности, я уже принял решение.
Во сне меня мучили кошмары, и утром я был совсем разбит. Проснулся задолго до прихода санитара. Тот не стал ставить мне градусник и даже разрешил помыться в служебной душевой. Потом боксер отвел меня в кабинет к толстяку. Молодого человека нигде не было видно, и в холле дежурил теперь он.
Я подумал, что боксер больше полагается на свои кулаки, чем на огнестрельные приспособления.
Ягар выглядел усталым, щеки у него отвисли еще ниже. Он только что приехал на работу и, когда я вошел, надевал белый халат и шапочку.
— У вас неприятности? — поинтересовался я.
— К черту! Этот снабженец валяется в реанимации, и вообще неизвестно, будет ли когда-нибудь соображать. А время идет.
— Время — деньги, верно? — я улыбнулся. — В нашей ситуации, пожалуй, это удачное сравнение.
— Ну-ну, поупражняйся в словесности, — он хмыкнул. — Скоро у тебя появится другой собеседник. Из девятой палаты.
— Я так понимаю, мне отсюда не выйти. Найдете ли вы эти деньги или того, кто убил директора, я все равно останусь для вас опасным свидетелем.
— Много же тебе понадобилось времени, чтобы догадаться.
Как только помрет кто из хроников, мы твой труп вместо его отправим в крематорий. А бедолагу зароем где-нибудь в саду. Так что будешь ты считаться без вести пропавшим.
— Тогда с какой стати мне сейчас вам помогать?
— Ну, твоя судьба может и измениться. Ты парень шустрый, а мне нужны крепкие шустрые парни. Но только те, кому я могу доверять.
— Если я найду деньги, вы мне станете доверять?
— А ты можешь их найти? — он поднял брови.
— Думаю, да.
— Ну, и где они?
— Пока не знаю.
— Ты что мне голову морочишь! — он сердито ударил кулаком по ладони другой руки.
— Я же сказал, могу узнать, а не — знаю.
— Ну так узнавай, черт тебя подери.
— Для этого мне нужна свобода… Хотя бы передвижения.
— Хочешь улизнуть? — посмотрел он исподлобья.
— А мне это удастся?
Толстяк хихикнул.
— Мне надо переговорить с разными людьми. Думаю, к полудню я буду знать, кто взял ваши деньги.
— С кем ты хочешь говорить?
— Уж не собираетесь ли и их сюда доставить?
— А почему нет?
Физиономия у него ничего не выражала, а глаза были безумные.
— Вам бы волю, весь город упрятали в психбольницу, — произнес я.
— А почему нет? — он пожал плечами. — Кто тебе нужен, называй. Твоя девка? Так она сама скоро заговорит.
— Рита ничего не знает, — я покачал головой.
— Это мы проверим.
— Только время потеряете.
— Мое время. Хочу — теряю.
— А деньги? От нее вы о них ничего не узнаете. Дайте шанс, и я найду.
— Почему я тебе должен верить?
— Потому, что для меня это единственная возможность выбраться отсюда.
— Ладно, я подумаю, — он снова хихикнул, и в водянистые глаза его стало страшно смотреть. — Сначала только побеседую с девкой. Может, тогда ты мне и не понадобишься. Кстати, можешь
