к выходу, пробурчав на ходу фразу, которая, возможно, войдет в предания и сказки:
– Пищите письма до востребования. Это единственное, что осталось во мне умного. В следующее мгновение я сжал вокруг себя пространство и перебросил себя поближе к замку. По какой-то странной причине некоторые мои способности пропадали внутри и около стен замка, но я не расстраивался, надеясь, что оставшееся сможет мне помочь лучше, нежели ненадежное остальное.
Спасибо хоть за то, что цепь не пришлось через весь лес тащить. И хотя после переноса мое тело немного было не в себе, я подумал, что у этого способа передвижения есть свои преимущества.
Из тысячи звуков леса я выбрал единственный, который мне был нужен, и позвал. Ждать пришлось долго, целых пятнадцать минут. Но даже ради этого драгоценного времени я не мог уйти, не попрощавшись со своим другом. Именно он, мягко стелясь и петляя среди деревьев, приближался ко мне.
Не добежав шагов десять, Джек неожиданно остановился, загривок его вздыбился и из-под верхней губы показались восемь превосходных серебряных клыков. Джек зарычал на своего хозяина. Джек зарычал на меня!
– Господи, во что меня превратили, если даже ты не узнаешь меня, мой верный и добрый друг.
Голос был какой-то незнакомый, и мне самому впервые за все это время стало страшно. Страшно за себя.
Джек услышал эти слова, и именно они послужили ему паролем. Он еще некоторое время принюхивался, но когда запахи моего тела дошли до его ноздрей, все сомнения были отброшены прочь. Загривок моментально опал, и варакуда подбежал ко мне. Несколько минут мы сидели, обнявшись, естественно, обнимал только я. Умное животное будто чувствовало, что, возможно, расставание будет гораздо дольше.
– Ничего, моя собачка. Как только я закончу с этим делом, мы уберемся отсюда далеко-далеко, и я выброшу из себя всю эту незнакомую жуть. Мы вернемся домой, где будем жить тихо и спокойно. Если, конечно, я вернусь. Нет, Джек, ты ничем не сможешь помочь мне. Никто не сможет мне помочь. Я не прощаюсь с тобой. Просто, если я не вернусь к завтрашнему утру, можешь забыть меня и спокойно жить среди этого леса. Правда, я не знаю, долго ли ты сможешь жить спокойно. Нет, Джек, я не плачу – это просто ветер. А теперь иди, я не люблю долгих расставаний.
Джек немного отошел и снова уселся, глядя на меня своими печальными глазами.
– Джек, – обратился я более твердым голосом, – я попросил тебя уйти.
Но я прекрасно знал, что так просто варакуда не уйдет.
Ну ладно. Я соскочил с места и бросился в сторону Джека, крича слова, которые это животное понимало лучше всего. Наконец-то Джек понял, что перед ним снова его дурной хозяин, и, весело оскалившись, бросился к деревьям. Именно за это я и любил его, моего Джека.
Я посмотрел вслед удаляющемуся варакуде и подумал, как мне поступить с Ило, которая в это время появилась у меня за спиной.
– Ты хочешь, чтобы я поступил с тобой так же? – спросил я, поворачиваясь.
Девушка подошла почти вплотную.
– Ты стал совсем другим, Файон!
– Я знаю, и поэтому не стоит тебе задерживаться здесь.
– Но я помню тебя другим.
– Я тоже помню себя простым человеком. Но это было так давно.
Ило дотронулась до моей щеки. Ее остренькие ушки, которые уже не казались поросячьими, мелко подрагивали от неизвестных мне чувств. Я бы хотел думать, что это страх, но я знал, что все это совсем другое. Это то, что называют любовью.
– Я буду ждать тебя.
Я улыбнулся и боюсь, что моя улыбка получилась не слишком привлекательной.
– Ты же знаешь, что это невозможно.
– Нет, я не хочу этого знать, – чуть слышно прошептали ее губы.
Мне стало жаль ее. Но ложь с лешими, теперь я знал это точно, была бесполезна.
– Ило! Я люблю тебя, но сердце мое принадлежит той, другой женщине.
– Но ее нет.
– Все равно. Если я и отдам свое сердце, то только ей.
Я ожидал слез. Слезы – вечные спутники подобных сцен. Но голос Ило прозвучал неожиданно твердо.
– Я знаю, что ты ошибаешься и ты сам скоро в этом убедишься.
Она быстро пригнула сильным движением своих рук мое лицо и прижалась своими горячими губами к моим, холодным и мертвым.
Исчезла она так же внезапно, как и появилась, оставив мне на прощание запах цветов, срывающихся с ее губ.
Я вздохнул. Больше прощальных сцен не ожидалось. Все, кого я знал и любил, или умерли, или были далеко. Посмотрев на солнце, я увидел, что его золотой диск еле-еле выползает из-за верхушек деревьев. Оставалось еще немного времени. Я присел на корточки и замер в последнем прощании.
Я прощался со всеми друзьями, я прощался с солнцем и с травой. Я знал, на что иду. Слишком непредсказуемой была предстоящая встреча. В последний раз, ощутив свежесть лесного ветерка, я сгреб все воспоминания и затолкал их в такой уголок мозга, откуда их можно было бы достать только с помощью
