горизонта, за каких-то два-три часа взлетало в зенит, откуда и жгло потом весь день прямыми палящими лучами. Так же быстро происходил и закат, когда усталое светило буквально рушилось обратно за горизонт, погружая мир в темноту таинственной южной ночи. Вот и сейчас, потемнело так быстро, что наемники даже не заметили самого процесса. Вроде только что сидели у небольшого разложенного в специально отрытой яме, чтоб не засекли досужие наблюдатели, костерка, то и дело, поглядывая на высившиеся поодаль окраинные постройки Кфар Каны, а вот уже белесые строения совершенно пропали, растворились во тьме, укутанные звездным покрывалом. И вообще уже ничего не различить за узким кругом света, выхваченным из мрака живым, несущим тепло пламенем костра, и лишь таинственный шелест легкого ветерка в листве деревьев напоминает о том, что вокруг есть еще что-то кроме освещенной мятущимися пламенными бликами травы под ногами и песчаных стенок вырытого убежища.
Коротать ночь решили в рощице неподалеку от деревни. Во-первых, разместиться в деревне не привлекая к себе лишнего внимания, не представлялось возможным. Ни гостиницы, ни какого-нибудь частного отеля они так и не заметили, хотя облазили можно сказать каждый квадратный метр деревушки. Был, конечно, вариант попытаться снять комнату или какую-нибудь пристройку в частном секторе, но едва сунувшись туда, наемники обнаружили, что буквально вся сельская окраина превращена в сеть замаскированных опорных пунктов боевиков. В нескольких дворах они даже обнаружили укрытые маскировочными сетями пусковые установки ракет. Лишний раз контактировать с товарищами по оружию не хотелось. Во-вторых, и это соображение стало определяющим, наемники всерьез опасались ночного налета израильской авиации и не желали подвергать лишней опасности себя, а главное небольшой грузовичок с кузовом фургоном, на стенках которого яркими красками было выведено название строительной фирмы «Джихад эль-Бина». Фирма эта реально существовала в природе. Именно ее специалисты после того, как израильская армия оставила зону безопасности к югу от реки Литани, помогали ливанским военным в укреплении пограничной полосы, строили дороги и восстанавливали пострадавшие деревни. Мало кто в Ливане не знал, что фирма создана на деньги «Партии Аллаха» и жестко ею контролируется. Но никого этот факт не смущал, пожалуй, даже наоборот, добавлял уважения и авторитета ее сотрудникам. Собственно благодаря этому машина строителей, органично вписывающаяся в пейзаж Южного Ливана, и была выбрана для исполнения их плана.
В просторном кузове фургона мирно лежали мешки с цементом — вполне нормальный строительный груз, на тот случай, если кто-то особо настырный решит проверить. Вооруженные люди в кабине, тоже вполне объяснимы, время сейчас военное, враг, что называется у ворот, так что даже строители, представители самой мирной профессии вынуждены перевозить свои грузы с оружием в руках. И лишь если кто-нибудь удосужился бы, разобрав завалы из бумажных мешков с цементом добраться до тех из них, что лежали в самом дальнем ряду, да еще и вскрыть один из этих отложенных подальше мешочков, тогда бы он увидел весьма странную картину. Из вспоротого мешка вместо серой цементной пыли тяжело заструились бы буро-желтые гранулы, напоминающие мелкую вермишель, в которых любой сапер без колебаний опознал бы гексоген. Один из самых мощных и опасных видов промышленной взрывчатки. Вот почему так опасались авиаударов наемники. Даже попадание бомбы рядом с машиной могло привести к детонации опасного груза, и тогда задание Халиля однозначно можно было бы считать проваленным, после чего цена их собственных жизней в независимости от степени личной вины в срыве миссии стремительно приблизилась бы к исчезающе малой величине.
Учитывая оба перечисленных фактора, ночевка за пределами деревни в небольшой рощице выглядела просто идеальным вариантом. Уж сюда-то точно не залетит ни одна шальная ракета, и практически наверняка не забредет ни один досужий боевик. У этой публики хватает развлечений в деревне, так что шляться ночью по окрестностям они точно не станут. Необходимо было лишь соблюдать самые элементарные меры предосторожности и маскировки, чтобы не выдать часовым своего местоположения. А то те с перепугу могли и обстрелять рощу, приняв их за подкрадывающийся в темноте к деревне израильский спецназ.
Огонек уютно потрескивал на дне ямины, на железной треноге исходил паром закопченный чайник, обещая скорое наслаждение крепким горячим напитком. Они только что поужинали, и уютно разлеглись, глядя на танцующие на сухих ветках языки пламени. Дневная перепалка была уже прочно забыта, и Волк, приподнявшись на локте, лениво обратился к Фашисту:
— Слушай, Фаш, давно хотел у тебя спросить, но все как-то случай не подворачивался…
— Ну, спрашивай, — расслабленно подбодрил его Фашист, закидывая руки за голову и мечтательно глядя в висящее над ними звездное небо.
— Ты только не обижайся, хорошо? Обещаешь?
— Ну, если ты не будешь расспрашивать меня о любовных связях моей прабабушки, то обещаю… — Фашист тихо хихикнул себе под нос.
— Расскажи, чего тебя вообще сюда принесло? Чего дома не сиделось?
— Я же тебе тысячу раз говорил, — удивился Фашист. — Воевать с мировым еврейством я приехал. С жидо-массонским заговором…
— Да это я уже слышал, — нетерпеливо прервал его Волк. — Мы с тобой это уже обсуждали! Я вот что хочу спросить: ты же здесь не в международных банкиров стреляешь, не в финансовых воротил, а в обычных еврейских парней, они-то, в чем перед тобой виноваты?
— Понимаешь ли, — приподнявшись на локте и внимательно глядя на освещенное пламенем костра лицо напарника начал Фашист. — С этой заразой надо бороться всем вместе, сообща… Каждый на своем уровне должен что-то сделать, внести посильный вклад. Да, ты прав, до Ротшильдов и Бильдебергского клуба мне, конечно, не дотянуться, кишка тонка. Зато я могу здесь спокойно убивать других евреев, простых Хаимов и Мойш. Это и есть мой вклад в общее дело. А с теми разберутся уже другие люди…
— Так ты что? Предлагаешь всех евреев уничтожить? Вообще весь народ, с женщинами, детьми, стариками… Правых и виноватых, вообще всех одной кучей?
Удивленный Волк тоже приподнялся с земли, пытаясь заглянуть в глаза напарнику. Пламя костра мигнуло, прижатое к земле налетевшим порывом ветра и вдруг вытянулось длинным языком в сторону Фашиста, освещая его лицо. Волк вгляделся пристальнее в эти прозрачные неподвижные глаза и отшатнулся, разглядев в них лишь холодную пустоту арктической пустыни.
— Конечно, всех. Зачем же их сортировать… — невозмутимо сообщил напарник.
— Но почему? — в вопросе прозвучало даже не привычное возмущение, а скорее безмерное удивление.
— Это надо с самого начала объяснять, — зевнул Фашист. — Так в двух словах не скажешь… а время позднее уже…
— Да ладно тебе, — завозился, устраиваясь поудобнее Волк. — Объясни уж, ночь длинная…
— Тебе что, в самом деле, интересно? — сделал последнюю попытку увильнуть от объяснений Фашист.
— Представь себе, — решительно заявил Волк. — Может быть, и я начну осознанно бороться с евреями, а не за деньги.
— Ладно, — улыбнулся Фашист. — Так уж и быть, слушай. Началось все с появления на земле далеких предков современных людей. Тех, первых представителей рода хомо сапиенс, которые возникли на территории нынешней Восточной Европы. Это были первые люди в том смысле, который мы вкладываем в понятие — человек. Они обладали гибким подвижным умом, очень быстро создали речь, научились пользоваться огнем и изготавливать оружие и орудия труда. В первую очередь орудия труда, потому что это была раса прирожденных людей-тружеников, людей-творцов. Энергия, которых была направлена на созидание, а не на разрушение. Это были предки тех, кого впоследствии стали называть арийцами и борейцами. Предки современных славян, немцев и некоторых балканских народов.
— Тихо, тихо, притормози коней, — перебил разошедшегося напарника Волк. — Это что же, по- твоему, выходит, что предками славян были арийцы?
— Ну да, — ничуть не смутился Фашист. — Конечно, предками славян была одна из ветвей древних ариев.
— Так значит, мы с немцами вроде как пошли от одного корня? Имеем общих предков?
— Конечно. Даже немецкие пруссы, это не что иное, как искаженные руссы. Просто одно из славянских племен.
