— Видно, что в замке хороводят бабы, — кричал Зигфрид, — вывесили юбку вместо знамени!
Около полудня маршал пригласил начальство на совет: с чего начать осаду?
Тщательный осмотр всех внешних укреплений города не обнаружил ни входа, ни ворот, ни какой-либо лазейки, по которой можно бы безопасно подкрасться под стены. Замок был, по-видимому, так прочно отрезан от внешнего мира, что забраться в него могли бы разве только птицы; выбраться кроты.
— Возьмем их измором, — сказал маршал.
— Конечно, — возразил великий комтур, — однако, если они вас ожидали, о чем, по-видимому, говорят опустошенные предместья города, то, несомненно, запаслись всем необходимым. А мы знаем, что они довольствуются очень малым, привычны к голоду; значит, могут продержать нас здесь так долго, что игра не будет, стоить свеч.
Князь Брауншвейгский и граф Намюр, которым хотелось поскорей начать и окончить войну, и слушать не хотели об изморе. По их мнению, следовало, не теряя времени, завладеть окопами, добраться до деревянных срубов, посечь и попалить их. Великий маршал хотел на другой же день наготовить смоленых стрел и копий и попытаться забросить их на крыши.
При разбивке лагеря Бернарду досталось место около, самого холма в небольшом углублении, похожем на нижнее жилье оставленной землянки. Здесь ему пришлось разделить палатку с двумя другими рыцарями. Несколько крупных камней посреди впадины, казалось, были остатками от очага. Между валунами рос лозняк; здесь же поставили возы и шалаши.
С наступлением темноты после продолжительного угощенья, устроенного маршалом для приезжих гостей, все стали расходиться, по своим палаткам. Хотя рыцари продолжали относиться очень, свысока и к крепости, и к ее защитникам, но на ночь все-таки поставили везде дозоры.
Ночь была тихая и спокойная; люди были утомлены походом, и их клонило ко сну после ужина. С часок дозор ходил зевая; потом, кто где и как, присели, а затем уснули. Бернард не мог смежить глаз, хотя оба его сожителя давно храпели. Его преследовали невеселые думы.
Во всем лагере он один, может быть, не спал. Вокруг была мертвая тишина. Слышалось только глухое рокотание волн с реки, разбивавшихся внизу у берега об огромные валуны и скалы.
Вдруг вплотную у палатки крестоносцу послышались шаги и шепот. Вероятно, стража, подумал Бернард; кто осмелился бы ночью бродить по лагерю?
В это мгновение откинули полотнище, закрывавшее вход в палатку, и Бернард увидел темную фигуру, заглядывавшую в глубину шатра. Бернард пошевелился на постели.
Ночная темь не позволяла рассмотреть крадущегося человека. Бернард заметил только короткий меч в его руке, мгновенно вспомнил о тайных недоброжелателях, которых имел среди орденской братии, и в голове у него мелькнула мысль о грозившей ему чьей-то мести. Бернард схватился за лежавшее рядом с ним оружие и, не медля, с присущей ему отвагой так стремительно ринулся на ночного гостя, что тот не успел скрыться. При слабом свете весенней ночи Бернард различал черты стоявшего… перед ним был Юрий.
Занесенная к удару рука Бернарда дрогнула… он остановился. Юноша успел сделать шаг назад, узнал Бернарда, и кинжал, направленный в грудь рыцаря, повис в воздухе.
Ни один не крикнул. Бернард, опомнившись, попытался другой рукой схватить Юрия, но тот легко увернулся. Следовало бы позвать стражу и задержать смельчака, отважившегося забраться в лагерь; но чувство неизъяснимой жалости удержало голос Бернарда. Юрий тем временем готовился бежать.
Крестоносец вскоре справился с волнением.
— Безумный! — воскликнул он сдавленным голосом. — Безумный! Ты играешь жизнью!
Кунигас отступил еще на шаг.
— Я даровал вам жизнь, — сказал он шепотом, — не покушайтесь на мою.
С этими словами Юрий в несколько скачков отпрянул в глубь ночного мрака и вдруг упал. Гнавшийся за ним Бернард мгновенно подскочил, надеясь схватить упавшего, но нашел пустое место. Кругом лежали большие валуны, а вдали слышался неясный шум, как бы шарканье от ног приближавшихся людей.
Бернард с минуту простоял в сомнении, что делать. Глубокая жалость наполнила все его существо. Наконец он все же стал звать стражу.
Его громкий крик, раздавшийся в тиши ночного мрака, всполошил весь лагерь. А вдоль черневших стен крепостной ограды промелькнули огоньки.
Из палаток выбегали полуодетые, разоспавшиеся, перепуганные рыцари; челядь хваталась за оружие; недавно еще дремавшие часовые суетились и бегали вдоль вала. Никто не понял сразу причину охватившего всех ужаса.
Так как переполох поднялся там, где стояла палатка Бернарда и его товарищей, то туда и направились посланцы от маршала разузнать, в чем дело.
Появление и исчезновение молодого человека произошло при столь странной обстановке, что крестоносец, подумав, сам пошел к маршалу. Он застал его в постели, полуодетого, не совсем еще, оправившегося после вина, выпитого на сон грядущий, и крайне раздосадованного на людей, которым что- то примерещилось.
— Надо наказать глупца, затеявшего всю эту историю! — воскликнул он при виде Бернарда.
— Виновник я, — ответил Бернард.
— Вы?.. Не может быть! Каким же образом?
— Совершенно посторонний человек, с мечом в руке, пытался ворваться или, лучше сказать, проскользнуть в мою палатку, — начал Бернард.
— Не померещилось ли вам?
— Я почти поймал его. Маршал перекрестился.
— Какой-нибудь опившийся холоп! — воскликнул он.
— Нет; литовец. Подскочив к нему, я узнал покрой одежды, а, впрочем, и лицо, — при этих словах Бернард несколько замялся, — я узнал своего бывшего воспитанника, — добавил он.
Маршал вскочил с постели и воскликнул:
— Как мог он пробраться в лагерь?
— Еще удивительнее, как он сумел уйти: исчез на их глазах, словно в землю провалился, — продолжал Бернард. — Но дело не во мне: оно затрагивает интересы ордена. Здесь что-то кроется, не только загадочное, но и грозное. Защитники имеют, очевидно, возможность делать неожиданные вылазки. Необходимо хорошенько обследовать всю местность.
Маршал глубоко задумался.
— Но откуда у этих дикарей уменье пользоваться тайными подвохами? И что могло быть целью нападения?
— Догадываюсь, что мою палатку приняли за вашу, и готовилось покушение на жизнь полководца. Узнав меня, юноша заколебался; но раньше чем я успел схватить его, он исчез, — не понимаю как…
Тем временем короткая весенняя ночь близилась к концу; уже светало. Маршалу не хотелось больше спать; вместе с великим комтуром и несколькими крестоносцами он направился обследовать местность вокруг палатки Бернарда.
Тот точно обозначил им, около какого места исчез Юрий, или, как ему привиделось, упал. Кругом лежали большие поросшие мхом валуны, и нигде не оказалось признака подземного хода или хотя бы только вскопанной земли. Большая часть присутствовавших высказала предположение, что ловкий юноша ползком добрался до ограды, пролез под частоколом и таким образом вернулся в замок. Однако маршал приказал перекопать лопатами все место. Комтур велел сдвинуть камни, и под одним из них оказалось нечто вроде узкого отверстия, сообщавшегося с подземельем. Так как грунт был песчаный, то стенки колодца были укреплены жердями и дранками.
Крестоносцы изумлялись дерзкой заносчивости осажденных и радовались обнаружению потайного хода. Но никто не отважился спуститься в подземелье. С вышки замка было прекрасно видно все, происходившее внизу, и маршал был вполне уверен, что подземелье будет немедленно засыпано.
Открытие произвело большое впечатление на осаждавших, которые не предполагали, чтобы осажденные умели прибегать к таким искусным способам защиты.
Немедленно со всех сторон стали ощупывать землю заступами, кольями, но ничего нового не нашли.
Все утро прошло в разных подготовительных работах. Так как стало ясно, что Пиллены могут быть
