Министерство государственной безопасности. Теперь кадры Игнатьева, устранившие Сталина по «заказу» Берии, — это уже кадры Берии.
Берия нацелен на захват власти, причем уже легально имеет в своем распоряжении изменившие Сталину кадры охранников, замаранные в прямом убийстве вождя. Так почему бы их не «перебросить» теперь на «охрану», скажем, Хрущева или Маленкова? Ведь Берия — преступник, он убил Сталина, и убил безнаказанно! А что лучше, чем безнаказанность, поощряет и распаляет преступника? Сделав один успешный шаг, Берия должен был весьма быстро сделать и другой шаг — железо надо ковать, пока оно горячо! При этом Берии надо было вести себя очень осмотрительно, то есть — ничем не раздражать коллег, а особенно не предпринимать никаких инициатив, будоражащих их.
Берия же ведет себя прямо противоположно тому, как должен был бы вести заговорщик. Он просто брызжет идеями, предложениями, он действует — но действует открыто и напористо.
Он готовит в МВД и направляет в Президиум ЦК записку за запиской. Он активно и конструктивно вмешивается в экономику, во внешнюю политику, во внутреннюю национальную политику. И каждый раз его предложения так обоснованны, что их приходится принимать!
Хорош «заговорщик»! Ему надо заботиться об организации серии новых «смертельных болезней» — хотя бы парочки, а он ликвидирует ГУЛАГ и паспортные ограничения для сотен тысяч людей, хлопочет о проектах республиканских орденов для деятелей культуры союзных республик, вызывает недовольство партийного руководства Украины, Белоруссии, Литвы своими убийственными записками о положении с национальными кадрами в этих республиках! И в довершение всего добивается принятия решения об отказе от украшения зданий по праздничным дням и колонн демонстрантов портретами руководства…
ИНЫМ оказывается поведение Хрущева. Если посмотреть на его линию в первые четыре года после смерти Сталина, то вот она-то полностью укладывается в схему заговора.
Первый шаг — физически убран Сталин. Его можно убрать лишь физически — политически он непоколебим.
Второй шаг — физически убран и политически дискредитирован Берия. Его тоже непросто было бы уничтожить политически, если бы речь шла об открытом политическом противостоянии. Но, внезапно арестовав его, лишив его возможности защитить себя публично, в присутствии всех членов ЦК, удалось обеспечить вначале политическое, а затем и физическое убийство Берии. При этом удалось замарать в соучастии и почти всю партийно-государственную верхушку СССР.
Третий шаг — XX съезд с его политической дискредитацией Сталина. Этот шаг кладет начало дискредитации уже дела Сталина, то есть — дела построения в России социалистического и затем — во многом — коммунистического общества новых, всесторонне образованных, развитых и потому свободных людей.
Четвертый шаг — политическое устранение всего остального «сталинского» ядра» высшего руководства — Молотова, Маленкова и Кагановича.
Пятый и последний шаг, предпринятый непосредственно Хрущевым, — нейтрализация наиболее непоследовательных остатков этого «ядра» — Булганина, Ворошилова, Первухина, Сабурова и окончательное «приручение» Микояна…
Сегодня можно увидеть, что «цепь», позднее дополненная рядом новых «звеньев», приведших нас к Беловежским «соглашениям» 1992 года, — была встроена безупречно и эффективно. Она еще не полна, ибо последнее «звено» — окончательный распад и гибель России еще куется в трижды президентской «Россиянин». Но выстраивается эта «цепь», начиная с марта 1953 года, очень умно.
Однако первое звено всей этой умно и точно продуманной цепи — убийство Сталина, замаскированное под естественную смерть.
Мог ли продумать весь этот дальновидный алгоритм сам Хрущев — человек не умный, а всего лишь хитрый, и при этом злобный, мстительный, эмоциональный, самоуверенный, недалекий и не умеющий видеть перспективу? Человек, который впоследствии стал олицетворением мутного понятия «волюнтаризм».
Вряд ли вся эта умная последовательность железно взаимосвязанных шагов могла прийти в голову Никиты Сергеевича — даже до последнего, предпринятого им самим пятого шага.
Хрущев не был ни сознательным, ни подсознательным врагом социализма. Он был — если иметь в виду его личные симпатии и антипатии — даже вполне советским патриотом. И системным могильщиком социализма Хрущев оказался не в силу затаенной его злобы против Советской власти, не в силу нравственного перерождения, а в силу того, что могильщиком дела Ленина, Сталина и миллионов сознательных граждан СССР Хрущева сделали без ведома самого «дорогого Никиты Сергеевича» — «втемную»…
А он всего лишь хотел удержаться на вершине власти, отомстить Сталину за сына, а потом затмить Сталина…
Не вышло…
Зато все вышло у тех, кто был сознательным врагом и ненавистником Сталина, социализма, Советской власти и России.
А их у России, у Советской власти, у социализма и у Сталина было более чем достаточно. И только ли Хрущеву нужна была в начале 1953 года скорая смерть Сталина?
ЗАГОВОР против Сталина с какого-то момента представился мне в виде своего рода «звездного» пробега или похода… Об этой когда-то популярной форме массовых спортивных мероприятий, описанной даже во 2-м издании Большой Советской Энциклопедии (т. 16, стр. 553) сегодня прочно забыли. Суть такого похода в том, что его участники выходят из разных исходных пунктов на периферии и по заранее разработанным маршрутам собираются в одной точке.
Так вот, и к Сталину, а точнее — к идее его убийства, с какого-то момента потянулись «маршруты» системного «звездного» заговора. Нет, я не хочу сказать, что вокруг Сталина как некий чудовищный спрут сплелась зловещая, могущественная тайная организация, щупальца которой раскинулись на весь мир. Я имею в виду всего лишь системный характер его наличия и разветвленности, определяемый тем принципом, который был вынесен в эпиграф главы нулевой этой книги.
Соответственно, далеко не все «маршруты» этого «заговора» были прямо или даже косвенно скоординированы. Не каждый из участников знал или хотя бы подозревал о существовании других «маршрутов». Не каждый шел по «маршруту» реально — было немало таких, кто лишь предавался желаниям сродни маниловским: вот, мол, как было хорошо, если бы Сталин исчез. И не каждый из реально вышедших в путь достиг конечной точки — Москвы на рубеже февраля и марта 1953 года.
Кто-то разрабатывал свой «маршрут», сидя в Лондоне или Вашингтоне… Кто-то — в Москве или Жмеринке… Кто-то имел огромные материальные возможности для организации заговора, но не имел надежных подходов к Сталину и его окружению. Кто-то имел подходы, давние личные знакомства, но не имел средств для подкупа, запугивания, запутывания…
Кто-то, повторяю, лишь мечтал о том, чтобы Сталин умер так же «своевременно», как весной 1945 года «умер» — полностью выполнив роль «мавра» Золотого Интернационала — президент США Рузвельт. Кто-то зондировал почву для заговора по линии сохранившихся антисоветских, троцкистских или эсеровских связей.
Кто-то из врагов Сталина носил цилиндр, кто-то — ермолку или бейсболку, а кто-то — интеллигентскую шляпу или псевдодемократическую кепку.
Для кого-то смерть Сталина была всего лишь желательной в принципе, так что вопрос сроков не был критическим. А для кого-то смерть Сталина была нужна в реальном масштабе времени — вот прямо сейчас, в ближайшие дни. Кто-то мог подождать, а для кого-то промедление было смерти подобно.
Поэт Виктор Боков уже в наши дни, накануне своего 85-летия, повинился перед Сталиным, заявив:
«В 26 лет я был арестован. Оклеветали. 5 лет отсидел… Я ненавидел Сталина, мечтал убить. А сейчас, после того что пережил вместе со страной в последние годы, изменил отношение к нему»…
А что, если бы такого вот Бокова
