Мифы о 1945 годе

приняли от Красной Армии немецкие районы, сразу же запретили немцам разговаривать на их родном языке и отправлять службу в кирхах, а также ввели телесное наказание за неповиновение.

Это имело место в городах Беутене, Глейвице и Гинденбурге…»

Возможно, сегодня поляки — «собратья» немцев по «боевому» Североатлантическому союзу, и не очень пожелают вспоминать то, как пороли в 1945 году «германское бьщло», превратившееся для «гоноровых» поляков из всевластных хозяев в быдло только потому, что на землю, где поляки устраивали немцам экзекуции, ступила перед этим нога советского пехотинца.

Но так было.

Они «не помнят».

Но нам-то помнить не мешает!

Интересную запись можно отыскать и в дневнике 1-го секретаря посольства СССР в Югославии от 5 мая 1945 года В.Сахарова:

«Особенно безобразничают поляки (Тито грубо назвал их «сволочами»), которые в Монфальконе сбрасывают югославские знамёна, срывают звёзды с пилоток югославских бойцов и чинят другие безобразия».

Тут, впрочем, требуются пояснения. Сахаров имел в виду поведение поляков Андерса в спорной зоне Триеста. Ныне итальянский, портовый город Триест с прилегающим к нему районом, в котором жило преимущественно славянское население, ранее входил в состав Австро-Венгрии. В 1919 году эта зона отошла к Италии, во время Второй мировой войны была оккупирована немцами и 30 апреля 1945 года освобождена партизанами маршала Иосифа Броз Тито.

Но вскоре Триест был занят англо-американскими войсками — очень уж это было стратегически лакомое место, и англосаксы неохотно вывели свои войска из зоны Триеста лишь в 1954 году.

А при чём здесь поляки?

Да при том, что к 1945 году в распоряжении английского командования на европейских фронтах имелось до 150 тысяч и более поляков, включая армию Андерса, увильнувшую от борьбы с немцами на советско-германском фронте, зато вынужденную играть роль живого бронежилета для английских «томми».

Такой вот своеобразный «патриотизм» «благородной» польской нации.

Иными словами, польская кровь, насыщенная бациллами антисоветизма и русофобии, проливалась в боях за Италию намного щедрее, чем польская кровь, насыщенная бациллами антисоветизма и русофобии, проливалась в боях за Польшу. Я имею в виду антинемецкие действия подчинённой Лондону Армии Крайовой, якобы «воевавшей» с немцами на территории оккупированной Польши.

Собственно, в последнем случае всё ограничилось потерями в основном в варшавской авантюре. Да и там наряду с «аковцами» полегло немало поляков из Армии Людовой, к русским лояльных.

Среди фронтовых частей английской армии польских частей было так много, что хочется спросить: «Кто же воевал — воевал «без дураков» — в английской армии, англичане или поляки?» Конечно, количественно англичан в английской армии было намного больше, чем поляков. Но интересно знать — каковым было соотношение в передовых линиях?

Проще ответить на вопрос: «Кто воевал за английские интересы, которым отвечала лишь антирусская, антисоветская, буржуазная Польша, в самой Польше?»

Здесь ответ очевиден: «В Польше за английские интересы воевала чисто польская Армия Крайова». Она вяло, эпизодически проводила операции против немцев, зато оживилась после того, как немцы были изгнаны из Польши Красной Армией при помощи Войска Польского и Армии Людовой.

Теперь «аковцы» активно стреляли по воинам Красной Армии. И если не считать тех немцев, которые погибли от пуль бойцов АК в Варшаве, вряд ли общий счёт уничтоженных АК «швабов» за 1940–1945 годы очень уж превысит общий счёт уничтоженных АК в 1944–1945 годах «москалей».

И этот факт будет висеть на всём польском народе позорным пятном до тех пор, пока поляки коллективно не повинятся в грехе недостойной русофобии и не попросят коллективно же — раз и на вечные времена — прощения за своё поведение у памяти наших воинов, павших за Польшу, а также — и у их потомков.

Катынь — на немцах.

Варшава — на англичанах и янки.

Так чем же виновны перед поляками русские?

Я уже немало написал о Варшавском восстании и что-то чересчур уж увлёкся темой о «благодарных» поляках, хотя мне придётся вернуться к ней ещё раз в разделе об «уничтожителе Польского государства» Сталине.

Однако я всё же добавлю кое-что к теме «Варшава и Сталин», приведя запись беседы Миколайчика и Сталина, состоявшейся 9 августа 1944 года в Москве.

Достоверность слов Сталина не может быть поставлена поляками под сомнение уже потому, что они взяты не из советских архивов, а из записи, сделанной представителем польского эмигрантского правительства и переданной в Лондон по телефону 30 августа 1944 года.

Нижеприводимые цитаты обширны, но я не хочу ни обрезать их, ни излагать своими словами, ибо убеждён, что для тех, кто ищет правды, документ всегда предпочтительнее пересказа.

Итак:

«Маршал Сталин: Какая помощь вам нужна?

С. Миколайчик: Варшаве нужно оружие. Немцы не так сильны, чтобы вытеснить поляков с их позиций… Борьба разгорается…

Маршал Сталин: Все эти действия в Варшаве кажутся нереальными. Могло быть иначе, если бы наши войска подходили к Варшаве, но, к сожалению, этого не произошло. Я рассчитывал, что мы войдём в Варшаву 6 августа. Но нам это не удалось.

4 августа немцы бросили в район Праги (часть Варшавы на правом берегу Вислы. — С. К.) четыре танковые дивизии. Поэтому нам не удалось взять Прагу, и мы вынуждены были сделать обходной маневр у Вислы в районе Пилицы. В результате этого манёвра нам удалось продвинуться на фронте шириной 25 км и глубиной 30 км. Вчера немцы предприняли сильную контратаку на этом участке пехотной и двумя танковыми дивизиями. Поэтому наше наступление на Варшаву столкнулось с 5 новыми дивизиями с немецкой стороны, 3 из которых всё ещё находятся в районе Праги. У меня нет сомнений, что мы преодолеем и эти трудности, но для этих целей мы должны перегруппировать наши силы и ввести артиллерию. Всё это требует времени…»

Где здесь коварство? Где увёртки? Сталин объясняет всё ясно, чётко и правдиво. И так же правдиво поясняет дальше:

«Мне очень жаль ваших людей, которые поднялись так рано в Варшаве и сражаются с винтовками против немецких танков, артиллерии и самолётов. Я был в Варшаве и хорошо знаю её узкие улицы старого города (до 1917 года Сталин немало поездил по Европе по делам партии. — С.К.) и поэтому я с уверенностью считаю, что удержание старого города со стратегической точки зрения не очень существенно. Что мы достигнем, оказывая помощь с воздуха? Мы можем таким образом доставить определённое количество винтовок и пулемётов, но не артиллерию. Наконец, попадёт ли оружие, сброшенное с самолётов, в руки поляков без потерь? Было бы легче сбросить вооружение в более отдалённые районы, скажем, Радом или Келец, но сделать это в городе с опасной концентрацией немецких сил — чрезвычайно трудная задача. Однако, может быть, удастся. Мы должны попытаться. Что может быть сброшено и когда?»

Что же отвечает Миколайчик?

Он отвечает Сталину: «Я понимаю ваши сомнения, но сегодня слишком поздно колебаться, потому что в Варшаве идут бои (спровоцированные Миколайчиком и Бур-Коморовским. — С.К.)…»

Далее по польской записи:

«Маршал Сталин: Могут наши самолёты приземлиться?