Глава 8
Как баре Романовы Аляску продавали…
В ОГРОМНОЙ, на пятьсот с лишним страниц, статье об императоре Александре Втором в Русском биографическом словаре издания 1896 года о Русской Америке сказано 16 (шестнадцать) слов на страницах 662–663, и вот в каком контексте:
«В продолжение 1867 года состоялись: подписанный в Петербурге 18-го марта договор (в действительности он был подписан 18 (30) апреля в Вашингтоне, почему иногда и называется Вашингтонским. —
Итак, продажа Русской Америки была авторами «Словаря» (а он как-никак издавался Императорским Русским историческим обществом!) расценена как событие, равнозначное по важности возведению в канцлерский чин князя Горчакова…
В 1867 году мы — кроме материковых владений в Америке — сдали Алеутские острова, острова Прибылова, острова святого Матвея и святого Лаврентия, архипелаг Александра (Первого).
И вот «возстание» на острове Крит, оказывается, было делом для императорского кабинета Александра Второго более важным. Нет, не говорят, не говорят в доме повешенного о веревке…
А вот нам придется поговорить… И не об острове Крит, а о той критической ситуации, в которую официальная Россия впадала в шестидесятые годы с тем почти флегматичным спокойствием, которое было так свойственно двум августейшим братьям Романовым — Александру и Константину Николаевичам.
НЕТ, внешне все выглядело благопристойно. Конечно, на начало царствования Александра Второго сразу же легла тень поражения в Крымской войне. Парижский мир 1856 года отказал России в праве на мощный Черноморский флот. Но могли кто-то отказать России в праве не только считаться, но и быть великой державой?
«Освобождение» крестьян без земли Манифестом от 19 февраля 1861 года прошло относительно гладко, и теперь уже «пореформенная» Российская империя двинулась дальше.
Еще до «освобождения» — в 1860 году, был основан Государственный банк.
В том же году был основан и Владивосток.
И в том же году был основан Всемирный союз израэлитов, созданный Исааком-Адольфом Кремье под патронажем банкирского дома Ротшильдов.
А барон Лайонел Натан Ротшильд в это время стал на двадцать лет финансовым агентом русского правительства за рубежом и активно орудовал в сфере русских железнодорожных займов.
Если граф Канкрин считал, что Россия может обойтись и без железных дорог, то сэр Лайонел, напротив, считал, что без них у России будущего не будет. Он вообще любил пути сообщения, этот неугомонный барон. Он и покупку Англией Суэцкого канала финансировал (о его личном «наваре» с такой любви к победам над временем и пространством я умолчу).
И — нет худа без добра! Получив не столько хорошую трепку, сколько звонкую «крымскую» пощечину за свою неумную активность в «восточном» вопросе, выгодную лишь англичанам, Россия временно взялась вроде бы за ум и обратила свое внимание на вопрос «азиатский» — что англичанам было более чем невыгодно…
Уже к середине XIX века николаевская Россия заняла Заилийский край, а чуть позднее была учреждена Сыр-Дарьинская линия. При этом со стороны Сибири в сторону Средней Азии было выдвинуто русское укрепление Верное (будущая Алма-Ата), а со стороны Оренбурга линию держал форт Перовский.
Во времена Александра Второго было решено соединить их новой кордонной линией, и в мае 1864 года навстречу друг другу двинулись два отряда… 2500 человек под командой полковника Черняева выступили из Верного, а 1500 человек под командой полковника Веревкина — из форта Перовский.
Черняев занял с боя кокандскую крепость Аулие-Ата, Веревкин — городок Туркестан, а потом, соединившись, они 22 сентября взяли приступом Чимкент. Так была учреждена уже Ново-Кокандская линия, прикрывшая окраинные русские области от набегов из Хивы, Бухары и Коканда.
Бороться нашим отрядам пришлось в основном с жарой и расстоянием, и борьба эта была не менее успешной, чем общий результат — среднесуточный темп движения отрядов достигал полусотни километров. А это — очень много и в более мягких условиях.
Еще не возведенный в канцлерское достоинство Горчаков сообщил иностранным державам о новых приобретениях России пространным циркуляром, в котором вначале справедливо отмечалось, что
Хотя тактически Горчаков занял потом линию не очень-то умную (он начал преждевременно заявлять, что Россия вообще дальше двигаться не будет, что было просто геополитически невозможным), в стратегическом отношении тут все было верным — все, что России требовалось, так это — выйти к пределам разумного, не перейдя их…
Но где эти пределы?
Пустынные земли от Верного-Алма-Аты, от озера Иссык-Куль через Арал к Каспию и между Аралом и Каспием были естественной буферной зоной для России и прилежали к ней с любой точки зрения. У кочевников на этих землях было неотъемлемое право жить на них и кормиться с них. Однако в стремительно колонизуемом европейцами мире такое право аборигенов обеспечивалось как раз при включении их земель в состав России.
Со степями было все ясно, но оставалась еще густо населенная и древняя зона Хивинского ханства, Бухарского эмирата, Коканда и Ферганы.
Руководствоваться логикой геополитики — значит уметь вовремя остановиться. И Горчаков мыслил тут вроде бы вполне национально и в русле русской геополитической идеи — двигаться не далее естественных российских границ.
Такими границами на юге и юго-востоке были горы — Кавказ, Копетдаг, Гиндукуш, Памир, Тянь-Шань, Алтай… Если мы посмотрим на карту России Николая Второго, то увидим, что к началу XX века русские вышли на эти горные геополитические рубежи и дальше них не пошли.
К 70-м же годам XIX века на них еще надо было выходить, потому что Ново-Кокандская линия была неизбежно промежуточной — в зону между ней и горными рубежными хребтами уже активно просачивались англичане из Индии.
Поэтому вопрос о сохранении прежнего статуса среднеазиатских ханств не стоял. Дилемма была такова: или эти ханства тем или иным образом войдут в сферу государственного бытия России, или они будут подчинены Англии (сегодня место Британии в этой дилемме заняли уже США).
Интеграция всей Средней Азии с Россией была поэтому предрешена. Но — не более, чем интеграция Средней Азии. А для этого России надо было всего лишь продвинуться вперед — чтобы обеспечить безопасность основной национальной территории.
То есть для России это было одним из важнейших вопросов спокойного национального развития.
Англия же хотела внедриться и закрепиться на очередных землях, отстоящих от Английского острова за тридевять земель, морей и гор (как ныне — США)…
России далее гор продвигаться смысла не было, однако по золотому принципу английского джентльмена «Обвини раньше, чем обвинят тебя» Лондон вдруг стал «тревожиться» за судьбу своих ост- индских владений, лежащих за горами.
Уже в 1865 году сент-джеймский кабинет обратился к русскому двору с предложением обменяться нотами для выяснения взаимного положения обеих держав в Средней Азии. Россия резонно отказала —
