нейтралитет.
Ночь спускалась на побережье, нагоняя тоску.
– Во всем этом чувствуется какая-то ирония судьбы, – наконец произнес Рейф. – Но какая – не знаю, ведь я так и не закончил колледж.
– Говорил же я, что ты об этом пожалеешь.
– Помню. Посмотри, что со мной стало. Я обречен прожить всю жизнь, понятия не имея, что такое ирония или там постмодернизм. Впору пожалеть о зря загубленной молодости! – Рейф помолчал. – Но я удержусь.
Митчелл кивнул.
– Лучшее средство от хандры – виски с содовой и долгая прогулка по берегу. Мне оно всегда помогало. – Он спустился с крыльца. – Знаешь, что я тебе скажу? – добавил он, оглянувшись через плечо.
– Что?
– Пусть ты не закончил колледж, но все-таки ты Мэдисон.
– Ну и что?
– А то, что ни один Мэдисон не пасует перед трудностями – мы добиваемся своего во что бы то ни стало. Запомни это хорошенько. Ты просто обязан поступить как полагается порядочному мужчине и прекратить эту жизнь во грехе, ты слышишь меня?
– Слышу.
Митчелл открыл дверцу машины и забрался внутрь. Рейф и Уинстон проводили взглядом удаляющегося железного монстра.
Когда за поворотом скрылись габаритных огни, Рейф посмотрел на пса:
– Знаешь, Уинстон, мы с тобой так хорошо ладим потому, что ты никогда не даешь советов.
Уинстон снова зевнул, встал и потрусил обратно в дом.
Митчелл смотрел на дорогу.
– По-моему, этих двоих не помешает подтолкнуть в верном направлении.
– А я бы посоветовал не вмешиваться, сэр, – откликнулся Брайс. – Вы не специалист по близким взаимоотношениям.
– Я плачу тебе не за советы.
– Об этом вы напоминаете уже в тысячный раз,
– Но это тебя не останавливает.
– Поэтому вы и продолжаете платить мне, сэр… Мне неудобно спрашивать, но каким образом вы собираетесь подтолкнуть внука и мисс Харт?
– Скоро узнаешь, – сообщил Митчелл, барабаня пальцами по приборной доске.
– Так я и думал.
Рейф был чернее тучи. Ханна остро чувствовала его мрачность. В таком необычном настроении он пребывал с тех пор, как проводил Митчелла и вернулся в дом. Ханна помогла ему вымыть посуду. Работая, они почти не разговаривали – разве что обменялись парой фраз о том, согласится ли помочь им Аризона Сноу.
– Она такая странная, – заметила Ханна. – Только Богу известно, как выглядят ее дневники. Понятия не имею, покажет она их нам или нет.
– Думаю, мне покажет. – Рейф вытер сковороду и поставил ее в шкаф. – Раньше мы с ней были друзьями.
– Помню. – Ханна посмотрела на него. – Но скажи, что у вас может быть общего?
– Не знаю, почему она поддерживала отношения со мной. А что привлекало меня в ней, мне известно. Она одна не пыталась поучать меня.
Ханна поморщилась:
– Теперь мне все ясно. Она когда-нибудь рассказывала тебе о своем прошлом?
– Ни разу.
– И ты не спрашивал?
– Конечно. – Рейф закрыл кухонный шкаф. – В городе о ней чего только не говорили. Большинство горожан считали ее помешанной.
– А я в детстве думала, что она – бывший секретный агент, которого отправили в отставку, когда он выдохся от напряженной работы.
– Ничем не хуже других предположений.
Домыв посуду, они вернулись в темный солярий.
Рейф поставил два бокала на стол между плетеными креслами и наполнил каждый горячей водой, потом откупорил бутылку апельсинового ликера и плеснул немного маслянистой жидкости в два пузатых бокала. Наконец он подержал бокалы над горячей водой, чтобы подогреть ликер.
Покончив с этим делом, он протянул один из бокалов Ханне.
