— Красотка приглашает капитана Броррока!
На фрегате начался какой-то спор. Потом раздался короткий ответный крик:
— Идем к вам!
Броррок бросил якорь. То же сделали и на «Звезде». Собравшись на палубе, команда Лерены смотрела, как там подтягивают привязанную к корме шлюпку и бросают веревочный трап. Вскоре шлюпка с несколькими людьми на борту начала быстро перемещаться в сторону барка.
Сначала на палубу поднялся довольно высокий, рыжий, как лис, парень с крупными веснушками на лице. Он протянул руку и помог маленькому, сухому, словно палка, старичку. За ними появилось еще несколько человек.
Старик сделал несколько шагов, чуть подволакивая левую ногу. Он посмотрел вокруг, затем неожиданно наклонился и, щуря поблекшие глаза, уставился куда-то на палубу. Вытянув руку, он сдавленным голосом спросил:
— Сто тысяч молний, Рыжий… Что это?
Веснушчатый парень посмотрел под ноги.
— Говно, капитан, — коротко ответил он.
Старик выпрямился.
— Говно, — проговорил он, снова оглядываясь по сторонам. — А где же капитан?
Раладан, наблюдавший эту сцену из-за спин моряков, покачал головой. Говорили, что Броррок, прежде чем попасть на море, был садовником у гаррийского магната. Может быть, именно это, а может быть, что-то другое стало причиной его редкостной любви к красоте и порядку. Все корабли, которыми ему приходилось командовать, сверкали чистотой, какой не требовал даже суровый, любивший дисциплину Рапис. Пятно на парусе, грязная палуба, даже выступающий гвоздь приводили ворчливого старика в ярость. Его пираты были толпой щеголей, которых силой заставляли стирать одежду и мыться. Лоцман заранее знал, что грязный, воняющий мочой, дерьмом, блевотиной и ромом корабль Лерены, к тому же с черным, пропитанным дегтем парусом на мачте, Брорроку не понравится.
Старый пират посмотрел на стоявшую несколько в стороне Лерену, на ее покрытое синяками лицо и изодранную в лохмотья когда-то белую рубашку.
— Где капитан? — повторил он. — Это ты, что ли, дочка? Может, ты и красотка, но я что-то этого не замечаю.
— Я думала, что меня посетит капитан Броррок, а не какой-то старый пердун, — спокойно ответила она, заложив руки за спину. — Но что поделаешь. Чего тебе надобно, папаша? Помощи?
Наступила тишина.
— О, сто тысяч молний… — проговорил капитан. Он повернулся к своим: — Хей, капитан!
Лоцман раздвинул матросов и шагнул вперед. Старик посмотрел на него и удивленно наморщил лоб:
— О, сто тысяч… Слепой Раладан, пусть меня повесят… Что ты делаешь в этой помойке, отвечай! Уборщиком работаешь?
Раладан встал рядом с Лереной.
— Нет, капитан. Я служу под началом дочери, так же как служил под началом отца. И я знаю, что делаю. Странно, что ты не слышал, кто капитан этого корабля.
— Кое-что слышал… Но сегодня я верю в это еще меньше, чем когда-либо.
— И зря.
Старик обернулся к своим людям, словно прося совета. Раладан, однако, знал, что подобное просто невозможно: старый ворчун был известен тем, что никогда ни у кого совета не просил.
— Капитан Броррок, — сказала Лерена, — может, поговорим?
Вскоре они уже сидели вчетвером у нее в каюте. Броррок, недовольно морщась, разглядывал Лерену. Рыжий не сводил глаз с Раладана. Они не были лично знакомы, но виделись несколько раз мельком. В свое время, бывало, их капитанов связывали общие дела.
— Что вы делаете в этих паршивых водах? — спросил старик. — Скоро здесь будет чересчур жарко.
— Почему? — спросила Лерена.
Броррок почесал нос.
— Видишь ли, дочка, я гнался за стражником. И упустил его, сто тысяч молний… — Он ругался еще долго.
Раладан и Лерена переглянулись.
— Наверняка он сбежал на Сару. — Броррок снова почесал нос и чихнул. — У меня испортилось мясо в бочках. Тридцать с лишним парней концы отдали… — Он мрачно посмотрел в угол. — Я нашел новых, но, ясное дело, без ничего. Вот я и думал, может, тот стражник даст мне немножко хорошего оружия и кольчуг. Но он сбежал, сто тысяч молний. Насколько я знаю имперских, эскадра из Сары уже выходит. Но старого Броррока им не поймать.
— Это поиски наугад, — покачал головой лоцман. — Неизвестно даже, выйдут ли они на самом деле.
— Выйдут, выйдут… Старый Броррок стоит того, чтобы попытать счастья.
— Те знали, кто их преследует?
— Да, Слепой, так уж получилось — знали.
— Почему «Слепой»? — спросила Лерена, поглядывая на Раладана.
— Старое прозвище… Так меня называли, когда мы плавали вместе.
— Ха, ему завязывали глаза, а он швырял ножи! — захохотал Броррок. — И всегда попадал в мачту, чтоб ему!.. — восхищенно добавил он. — Вот его и прозвали Слепой.
— Молодой был, — пробормотал Раладан.
— Но покрасоваться-то ты любил… Э, что там, когда я был молодым… — Он посмотрел на Лерену. — Ну, дочка, а ты?
— Думала наловить тут немного невольников. — Она развела руками. — Хорошее место, спокойное… Но, вижу, оно перестало быть таковым.
— Перестало. Невольники все еще окупаются?
— По-разному. Сейчас лучше. У меня в трюме хватит места для доброй сотни. Вошло бы и полторы, но тогда больше сдохнет и прокормить трудно.
Броррок присвистнул:
— Ну, если сотня, то дело того стоит. В Бане продаете?
— Сейчас нет. Год назад буря погубила посевы в Армекте, и дартанцы сделали целое состояние на своем зерне. До сих пор лучше всего продавать в Лла. Еще лучше было бы в Лида Айе, но Закрытое море — дурное место.
Броррок согласно кивнул.
— Я не вожу невольников, — сказал он. — Как-то раз возил, и потом весь корабль у меня провонял. Больше не вожу.
— Мне же лучше, — заметила Лерена.
— Так что, в трюмах у вас пусто?
— Пусто, — усмехнулась она. — А даже если бы что-нибудь там и было, то я не советовала бы заглядывать…
Броррок захохотал. Рыжий тоже улыбнулся.
— А ты неглупая, — похвалил старик. — Нет, сто тысяч молний, я не тронул бы корабля его дочери. Отличный был мужик, шалопай, каких мало, но человек достойный. Жаль, рано умер.
(Не так уж рано… Но для Броррока каждый, кому не исполнилось хотя бы шестьдесят, был молокососом и щенком.)
Старик задумчиво разглядывал девушку.
— Ты не могла бы постирать рубашку, а, дочка? — Он махнул рукой. — Так, только… Не слушай старика. А может быть… — Вытянув трубочкой сухие губы, он посмотрел на Рыжего, на нее, на лоцмана и снова на Лерену. — Может быть, вместе надерем задницу имперским? А?
Лерена подняла брови.
