наш офицер честное производство бросать и вкладывать средства в криминал… Словом, упорствует Андрей Владимирович, стоит на пути у Лени, как старый мир на пути прогресса. Ну, делать нечего…
В один прекрасный момент «сливает» Леня все средства компании Васильева вместе с кредитами в какой-то новый банк, сулящий гигантские проценты, и этот банк, как водится, мгновенно деньги эти отдает какой-то фирме под циклопический процент. Фирма тут же исчезает с горизонта, а банк, естественно, лопается мыльным пузырем.
Бросается Андрей Владимирович к Лене, почти зятю и депутату, мол, что ж ты, гад, сделал? А гад плечами пожимает, глазки крысиные бегают, мол, и сам не пойму, как это получилось. Глазки-то бегают, а улыбочка глумливая нет-нет, да искривит пухлые губы. Понял все Андрей Владимирович и на депутата с кулаками, а тот: караул, кричит, избранника народа убивают!
Схватили Васильева охранники Мелеха, милиция тут же подоспела – из соседней комнаты выскочила! А Васильев горячий, сопротивляется. Избили его, бросили в воронок и увезли. Посадили в СИЗО, завели дело: покушение на убийство, оказание сопротивления властям при задержании…
Тут же на квартире нашего офицера проводят обыск, и что же? В ящике стола незарегистрированный ствол с патронами, а в комнате Полины – наркотики. Всем в городе ясно как дважды два, что все это народный депутат подстроил, однако и следователи, и прокурор вмиг деревянными сделались – шьют дело белыми нитками и к здравому смыслу прислушиваться не желают. Раскрутили дело на всю катушку, раздули из искры пламя.
Дали Васильеву шесть лет. На суде он молчал, потому что пригрозили ему: если пикнешь, Полина за наркотики сядет. Судья липу следователей как должное принял, за хорошие бабки, естественно…
Все отнял Мелех у своего бывшего компаньона: и дело, и деньги, и детей. Хорошо, что жена Васильева к тому времени уже в могиле лежала, не видела этого надругательства.
Был у Андрея, кроме Полины, сын Сергей. Жил он отдельно от отца, занимался романской литературой. А тут – беда, отца посадили. Побежал Сергей к нашему народному депутату: просит сменить гнев на милость, мол, погорячился отец. А Мелех в лицо ему смеется: поздно, говорит, надо было ему посговорчивей быть, не вынуждать меня на крайние меры. Так и говорит открытым текстом, что да, мол, я его посадил и так будет со всяким… Понял Сергей, что Мелех все подстроил, и стал потихоньку документы на Мелеха собирать. Знакомый юрист помог ему сотворить бумагу, от которой никакому прокурору не отмахнуться, и поехал Сергей в Москву правду искать. И надо сказать, нашел понимание. Нагрянули из Москвы люди с погонами прокурорскими, и Мелех завибрировал, сам прибежал мировую предлагать. Но только Сергей ему шиш под нос и еще кое-что: копию магнитофонных записей своих неофициальных бесед с Леней, которая уже на столе у московской комиссии! Сергей к Мелеху всегда с диктофоном в кармане приходил. А ведь Леня чего только не рассказал о своих корешах в местной власти, об их делах подковерных…
Только вот Сергей оказался идеалистом, верящим в справедливость. Поначалу машина правосудия вроде закрутилась: начали пересмотр дела Андрея, вызвали на допрос товарища народного депутата и собрались взяться за остальных, но прокурор лег с инфарктом в больницу, а в Москву стали писать о готовящейся расправе в духе тридцать седьмого года… Забуксовало дело. Московская комиссия вдруг срочно отбыла в столицу. В общем, дело Мелеха спустили на тормозах, а Сергея через неделю убили…
Тогда же Мелех отправился на «уик-энд» в зону, где шил тапки Андрей Васильев, чтобы со слезами на глазах поведать тому о несчастном случае, унесшим жизнь бедного филолога. Леня хотел раздавить, морально уничтожить Васильева. Он намекнул бывшему компаньону, что сиротка Полина, за которой он по старой памяти «приглядывает», вот-вот станет законченной наркоманкой.
Именно тогда Андрей и поседел.
Почему Мелех вдруг так возненавидел Андрея? Ну, обманул он Васильева, кинул, подставил, а потом и вовсе упрятал невиновного за решетку – можно и успокоиться на этом… Но откуда эта патологическая ненависть?! Наверное, дело в том, что Мелех изначально был человеком с дыркой внутри, человеком ненависти, по сути – античеловеком. А это дело раскрыло его. Увидел Леня собственное нутро и ужаснулся. Но не может человек носить в себе бездонную мерзость! Ведь и Мелех когда-то думал о себе возвышенно, фантазировал, героями книжными восхищался, примеривая на себя их поступки. А тут не геройство, а подлость, изобретательная и безграничная, как вселенная. Нет, невыносимо это!
И возненавидел Леня Андрея, открывшего Мелеху настоящего, сокровенного Мелеха. Главный свидетель мелеховской тайны не мог жить с ним в одном мире.
Лене удалось посадить Васильева, но ему не удалось раздавить в нем человека. И даже за решеткой он был слишком опасен. Втройне опасен, поскольку у него было отнято все: дело, деньги, дети – и ему нечего было терять.
Для депутата запахло паленым. Поэтому он вошел в контакт с воровскими авторитетами и «заказал» им Васильева. Говорят, громадные деньги отдал…
Богданов метался по машинному отделению. Нет, спрятаться здесь было невозможно. И температура воздуха была под пятьдесят градусов. В ушах гулко стучала кровь, все тело покрылось липким горячим потом. Нужно было поскорей выбираться отсюда.
По той же лестнице он поднялся вверх и хотел вылезти из люка, но буквально в метре от себя увидел спину охранника. Откуда-то доносились крики: это запертые в трюме косые пытались выбраться в коридор. Охранники не собирались их выпускать: они матерились и прикладами автоматов загоняли остатки косых в трюм, но те, как фарш из мясорубки, вываливались обратно. Раздались выстрелы, оглушительно резонируя в переборках. Это охранники стреляли поверх голов. Косые волной отпрянули, и охранники задраили стальную дверь.
– Надо бы сказать вахтенному штурману, чтобы открыли верхние люки, а то они задохнутся! Как потом отчитаемся? – сказал кто-то из охранников.
Майор вновь скользнул в машинное отделение. В коридорах у него не было шансов, но и здесь его неминуемо должны были обнаружить… Возле слушающего дизель моториста была еще одна лестница. Богданов решил попробовать. Погрузив руки в масло и вытерев их о майку, он, не прячась, двинулся к этой лестнице, стирая пот со лба и щек. По пути он схватил висевшие на крючке наушники и надел их. Моторист, занятый своим делом, не обратил на него внимания.
Перепрыгивая через ступеньки, Богданов выскочил на палубу под ледяной ветер и тут же столкнулся с охранником. Тот шагнул к нему и остановился.
– Уф, запарился! – пожаловался майор. – Дай закурить, земеля!
– Ты откуда взялся? Я тебя что-то не припомню. Вроде неделю вместе плавали… – охранник уставился на Богданова.
– Так я все время там, – майор показал пальцем вниз, – в аду был. Так что могли и не встретиться.
Парень молча вытащил сигареты и недовольно протянул их Богданову. Он пытался вспомнить это худое скуластое лицо со шрамами и седой бобрик…
Богданов не спеша размял сигарету и с удовольствием затянулся. На море был штиль. Над трубой и снастями, как почетный эскорт, реяли чайки. Кто-то из иллюминатора с нижней палубы бросал им куски хлеба.
– Слушай, земеля, а с чего это вы решили столько народу за раз вывезти? Пароход-то не резиновый! Они там, в трюме, сейчас, наверное, как пауки в банке, – друг другу головы откусывают!
– Это не мы решили. Начальство. Так дешевле, да и хлопот меньше: сам знаешь, как возить этих корейцев! – нехотя ответил охранник.
– Так что мы, значит, всю эту банду так и повезем на Материк? Или, может, – Богданов хитро улыбнулся, – на необитаемый остров высадим?
– Хорошо бы на остров! Я бы их навсегда там оставил! Для общей безопасности!
– Понятно тогда, зачем вам автоматы. Они ведь и корабль захватить могут!
– Ты, дядя, много говоришь, – хмуро сказал охранник. – Иди занимайся своим делом! Давай-давай!
Подмигнув охраннику, Богданов открыл первую же дверь и вошел в коридор. С камбуза несло подгоревшей пищей, гремела посуда. Задраив за собой дверь, майор огляделся. Он стоял в коридоре, вдоль которого тянулись каюты. Майор осторожно взялся за ручку ближайшей к нему двери и подергал. Дверь оказалась закрыта.
Крадучись майор дошел до середины коридора и тут услышал совсем рядом чьи-то дробные шаги. С нижней палубы сюда поднимался кто-то из членов команды. Не раздумывая, Богданов бросился вверх по
