конструирования снаряжения. Помнишь, я тебе о нём говорил: «Ничего с солдатиком не сделается».
– Я хочу дать вам ещё кой-какое снаряжение из категории хай-тек, – засмеялся Чен. – Прежде всего, два спутниковых телефона.
– Один, – быстро отреагировал Зим. – Но с запасом из трёх заряженных аккумуляторов. Заряжаться там будет негде.
– Телефоны, которые я хочу вам дать, совсем невелики.
– Очередное чудо китайского инженерного гения?
– Нет, это пока чудо компании Motorola. Но мы сделаем такие же, вы не сомневайтесь.
Спутниковые телефоны, предложенные Ченом, были размером с мобильные телефоны рубежа 1990-х– 2000 года.
– До чего дошёл прогресс, – хмыкнул Зим. – Я помню первые satellite phones, которые имели базовую станцию размером с атташе-кейс.
– Да, эти телефоны уже совсем компактны. А что насчёт оружия?
Зим задумался.
– Честно говоря, мне хотелось бы вообще обойтись без него. Если это только будет возможно.
– Зим как хочет, но если вы мне дадите какую-нибудь стреляющую палку, я буду вам очень благодарен, – перебил его Макс.
– Да что угодно! Вы сами-то что предпочтёте?
– Австрийскую AUG, если возможно. Под патрон 223 Rem.
Чен с Зимом удивлённо поглядели на него.
– Если честно, вы меня удивили, – произнёс Чен. – Я ожидал услышать о чём-то, что сделано по системе Калашникова.
– Ну, если это для вас слишком сложно…
– Ничего такого, – поспешно сказал Чен, – вам доставят эту винтовку завтра утром. Мне просто интересно услышать вашу аргументацию.
– Да она очень простая. Это – самое лёгкое оружие под винтовочный патрон – весит меньше трёх килограммов, при этом благодаря системе булл-пап обладает приличной длиной ствола. По надёжности она не хуже всех остальных западных штурмовых винтовок, то есть в руках аккуратного человека, а не солдата- срочника, её можно считать безотказной. Она удобна и разбирается на части.
– Ты что хошь, – неожиданно произнёс Зим, – а я ничего такого с собой не потащу.
Чен и Макс посмотрели на него с сомнением.
– Ну как скажешь.
– Ладно. Это ваши игрушки, – скептически проговорил Зим, – а мне оставьте право играть в свои.
– Что вы взяли в дорогу из еды?
– Ну, я всё посчитал, – мрачно проговорил Зим, – получается около шести килограмов на человека.
– А суммарный вес рюкзаков у нас какой?
– Меньше двадцати шести кэгэ не получается. Что, соответственно, означает, что на самом деле выйдет не меньше тридцатника.
– Ты, это… Реально смотришь на вещи?
– Ну как тебе сказать… Я вообще-то считаю, что любой взрослый мужик, нормально физически развитый, сможет нести двадцатикилограммовый рюкзак тридцать километров в сутки, а тридцатикилограммовый – двадцать. Конечно, мы сейчас растренированы, а кроме того, нам предстоит подъём на высоту четыре с половиной тыщи метров. Относительное превышение, правда, будет составлять два километра, а четыре с полтиной мы получим, только если будем следовать по самому гребню хребта с траверзом вершин. Но это всё равно многовато для двоих неподготовленных людей в возрасте около сорока лет. Но и ничего нереального я в этом не вижу. Есть, правда, такая пакость, как «горная болезнь», но, надеюсь, мы будем идти вверх постепенно и её избежим.
– А что говорит карта?
– Давай взглянем…
Они делали это уже в пятый или в шестой раз сегодня. Зим даже ложился на кровать в гостинице, изучая расшифрованный с помощью специалистов Службы космоснимок, как детективный роман.
– И что ты в ней находишь? – не без ехидства подкалывал его Максим.
– На карте можно прочитать всё. Только надо уметь это делать. К сожалению, детализация здесь оставляет желать лучшего. Кроме того, я не очень доверяю картам, которые не составлены наземными топографами.
– Это что, имеет значение?
– Ещё какое! Наземный топограф – человек, который ногами проходит не только такие ущелья, но и большинство вершин, всегда найдёт способ что-то подсказать человеку, который пойдёт следом. Он может указать в нужном месте распадок или даже отдельную скалу, на которую стоит обратить внимание. На худой конец даст нужному ручью запоминающееся название. А эти карты, полученные в результате обработки космоснимков, – как секс по интернету. Одна видимость.
– А не проще напрямую пересечь этот отрог, Хуртаг, и выйти прямо на интересующую нас точку?
– Ну, у меня на этот счёт есть такое мнение: Гельман мог увидеть нечто, за что впоследствии поплатился жизнью, не на самой базе, а на маршруте при подходе. А во-вторых – это не проще.
– Зато на пятьдесят километров короче.
– Знаешь, Макс, горные страны – это как раз те края, где короткие пути являются самыми длинными.
Ущелье Суук-Суу, провинция Синьцзян, Китайская Народная Республика
Выезжая из Урумчи, Зим вёл себя на редкость беспокойно, всё время крутил головой и оглядывался по сторонам. Спадолин наблюдал за ним с заметным интересом – Зим считался человеком, побывавшим в самых серьёзных переделках, и списать его беспокойство на волнение перед чертовски опасным предприятием Максим не мог. Наконец Алекс попросил водителя джипа остановиться перед огромной стоянкой большегрузных автомобилей на окраине. Зим вышел из машины, побродил по заваленной крупными валунами обочине дороги и вскоре вернулся, держа в руках длинный предмет, завёрнутый в брезент и затянутый скотчем.
Увидев в руках Зима эту штуку, похожую на застывшего метрового крокодила, Чен ехидно засмеялся.
– А я уже начал было разочаровываться в тебе, Алекс Зим, – произнёс он, подхихикивая. – Это, правда, грозит тебе уголовным преследованием за контрабанду оружия на территорию КНР, но, учитывая сложившуюся ситуацию, я, пожалуй, закрою на это глаза.
– Пусть Макс продолжает полагаться на импортную оружейную продукцию, – спокойно отреагировал Зим. – Я не пользуюсь тем оружием, из которого мне до этого не приходилось стрелять. А во-вторых, какая тут на хрен контрабанда? Вышел отлить, гляжу – лежит штука, удивительно похожая на завёрнутую в брезент пушку…
– «Вепрь-супер»? – спросил Максим со знанием дела.
– Естественно. И сто пятьдесят патронов к нему. Вот тебе и пять килограммов неизбежной добавки к основному грузу.
Именно этот карабин, приобретённый «по знакомству» у того же Нурсултана Туганбая, Зим «на всякий случай» переправил в Урумчи на грузовике Кежгельды, укрыв его среди пятнадцати тонн металлолома в кузове, а затем спрятав в россыпи камней в ста пятидесяти метрах от шоссе.
– Зим, а почему мы не взяли в супермаркете палки для горной ходьбы – альпенштоки?
– Потому что на подходе к высокогорью растёт арча. Мы вырежем из неё посохи нужной длины. Арча – можжевельник, крепче железа и не гремит по камням в придачу. Нам вообще надо избегать любых металлических звуков. Вообще, в Белом Безмолвии есть две категории звуков, безошибочно выхватываемых человеческим ухом из общего фона: металлический стук и человеческий голос. Даже далёкий выстрел не обращает на себя такого внимания.
Они приближались к Тянь-Шаню. Только сейчас Макс постиг, насколько велики поднимающиеся перед ними горы. А ведь ему предстоит подниматься на самый верх, в царство солнца и льда!
– Внушает, Максим, да? – произнёс Зимгаевский. – Я не знаю ничего на свете красивее гор. Но горы
