ли не в бреду, и казалось, действительно была серьёзно больна. Разница между этими двумя типами заключалась в том, что тётка Соплюшка привязывалась к индивидууму с промоченными ногами или неосторожно посидевшему на сквозняке, дед Грипповик же был настоящей заразой и коварно перебегал от одной жертвы к другой.
Маськин давно заметил, что когда его домочадцы и он сам подолгу не выходили из дома и не общались с другими жителями окрестностей, то, кроме тётки Соплюшки, у них в доме никто не бывал. Но стоило кому- либо из населения Маськиного дома высунуть нос и прошвырнуться в городе, особенно в зимне-весенний период, как в доме Маськина поселялся злобный дед Грипповик и уже не отставал очень подолгу.
У Маськина было много теорий происхождения соплей. Когда Маськин был маленьким, он твёрдо верил, что сопли появляются как результат промоченных ног, что вода каким-то таинственным образом просачивается через ноги в голову и потом выделяется в виде соплей. Однако эту теорию пришлось отправить на покой, поскольку оказалось, что сопли могут появляться даже тогда, когда Маськин вовсе ног и не промачивал.
Одно время Маськин предполагал, что сопли есть не что иное, как растопившиеся мозги, а иначе как можно объяснить, что когда у больного много соплей, то мозги его начинают работать не совсем исправно? И лишь теперь, когда Маськин познакомился с тёткой Соплюшкой, он убедился наверняка, что сопли возникают как прямой результат общения с этой дамой.
Дед Грипповик, в отличие от тётки Соплюшки, вызывал нешуточные страдания. Когда он набрасывался на Маськина, у того темнело в глазах, жизнь в его доме замирала, и он подолгу, тяжело охая и вздыхая, лежал в кровати, практически не выходя из дома. Когда же к Маськину приходила тётка Соплюшка, то ничего страшного не происходило, жизнь текла своим чередом, и всё, что Маськин менял в своём образе жизни, заключалось в том, что по вечерам он довольно долго посиживал у огня и потреблял большее, чем обычно, количество чая с малиновым вареньем.
Мне кажется, что куда бы ни завёл человечество блестящий прогресс, все всё равно продолжат кашлять и чихать, а также валиться в постель под неуклонным нажимом гриппозных напастей. Возможно, если бы от обычного гриппа все поголовно отправлялись бы в мир иной, у человечества непременно появилось бы эффективное средство, необходимое для того, чтобы всё-таки выжить на этой планете. Поскольку же сопли чаще всего не являются причиной гибели, то на них не обращают внимания, и они плетутся за нами вязкими, зелёными потоками со времён доисторических, туда, в далёкое будущее, уносясь на наших космических кораблях в инопланетные дали.
Я полагаю, что нынче лучшим средством от насморка является Интернет. Несмотря на то, что компьютеры полнятся разнообразными вирусами, их пользователи находятся в совершенной безопасности, ибо не было ещё такого случая, чтобы кто-то заразился простудным заболеванием, глядя на экран или трогая компьютерную мышку. Чем больше люди будут прибегать к таким новым и безопасным средствам общения, тем здоровее они будут и тем меньше придётся им глотать различных сомнительных, а часто вредоносных пилюль, и без которых жизнь человеческая подчас достаточно горька.
На следующий день после Маськиной битвы со снегом весёлая компания уселась у огня и стала рассказывать друг другу истории. К огню были допущены только простуженные, потому что здоровым среди больных делать нечего, а то, не ровён час, тоже подхватят какую-нибудь заразу. Поэтому у очага остались только Маськин, два его простуженных тапка и тётка Соплюшка. Первой свою историю стала рассказывать именно она.
Тётка Соплюшка сообщила, что, несмотря на то что выглядит ещё довольно молодо, она очень стара. Появилась она на свет в те стародавние времена, когда люди ещё укрывались шкурами, и, надо признаться, в эти самые шкуры и сморкались.
Далее жизнь завела тётку Соплюшку в рабовладельческие времена, и она была единственным проявлением равенства между господами и прислужниками, ибо приставала с одинаковым энтузиазмом как к тем, так и к другим. Несчастные рабовладельцы и рабовладеемые вытирали нос папирусами, что привело к тому, что нашим историкам не было оставлено достаточного количества текстов, относящихся к сопливым античным временам.
Затем тётка Соплюшка поселилась в феодальном обществе, и рыцари, прочувственно страдая от соплей в своих неказистых шлемах, вытирали нос гобеленами, а иначе как можно объяснить, что все гобелены, оставшиеся с тех времён, имеют отчётливые следы соплей?
Попав в капиталистические реалии девятнадцатого века, Соплюшка устроилась особенно уютно, ибо сопли в те времена вытирали кружевными платками и не жалели средств на прекрасные коньяки, дабы умерить озноб своих простуженных душ.
И лишь в наши не поймёшь какие времена тётка Соплюшка загрустила, ибо народонаселение принялось утирать носы одноразовыми салфетками и даже – упаси боже – туалетной бумагой. За все долгие века мировой истории тётку Соплюшку так никто никогда не унижал…
Вы, возможно, спросите: и чего это наш разгорячившийся автор всё толкует о соплях? Что же, не может он найти себе темы получше для своих изысканных философствований? Отвечу так. Вы скажите спасибо, что ваш автор не обсуждает чего похуже. Вы, например, перечтите Рабле, и я думаю, этот уникальный эксперимент не оставит вас равнодушными. Так уж повелось: чтобы привлечь внимание легко отвлекающегося читателя, приходится говорить не об абстрактных понятиях, унесённых на зыбкие края сознания, а о вещах конкретных, достаточно известных и касающихся практически всех. Впрочем, если вы не желаете больше слушать о соплях, то извольте насладиться историей, рассказанной Левым Маськиным тапком, которая увела разговор у очага совсем в другую сторону. Левый Маськин тапок заявил, что простуда – это ерунда. Настоящая трагедия начинается тогда, когда, неосторожно посидев на сквозняке, человек может простудить… да-да, вы верно догадались: собственную попу. После этого небольшого вступления Левый Маськин тапок поведал собравшимся, а заодно и нам с вами, любопытный мой читатель, историю одного еврея, у которого была совершенно антисемитская попа…
Еврейский Бог, создавший Небо и Землю, так уж решил, что сотворить человека совершенным будет безвкусно. С тех пор и повелось, что если человек приличный, обязательно сыщется у него какой-нибудь пренеприятный недостаток. Так и еврей Зюс всем был хорош в глазах Боговых. И традиции все соблюдал: на Пасху мацой хрумкал, на еврейский Новый год трубил отчаянно в рог, по субботам не читал газет и даже не брил виски и бороду, отчего вид имел воистину библейский и вполне аппетитный.
Однако и у Зюса имелся один незначительный, но весьма отъявленный недостаток. Дело в том, что, будучи евреем до мозга костей, обладая ярко выраженным шнобелем и, как водится, вселенски грустными глазами, Зюс имел весьма антисемитскую попу.
Посудите сами: стоило еврею Зюсу собраться сделать какую-нибудь мицву, как его попа начинала болеть и ныть самым что ни на есть антисемитским образом.
И что только ни делал бедный Зюс: натирал её тройным одеколоном, просил супругу Метафею проутюжить ему попу утюгом, прикладывал листья эвкалипта, алоэ и подорожника, делал примочки с мочой,
