очень презренно, ничего не попишешь… презреннее некуда!
– Знаешь что, забери себе золотое яйцо, – твёрдо сказал Маськин. – Может быть, оно сделает тебя хоть немного счастливее…
– А я вовсе не несчастен, потому что несчастен тот, кто ведал иную жизнь, а потом её лишился, а для меня клопиные будни – единственная форма существования. Так что не надо меня жалеть! Жалея других, вы только ещё больше их унижаете, толкая на ненависть к вам! Я добыл себе вещички, и от этого я вполне счастлив – по клопиным меркам, конечно. Что до яйца – спасибо, конечно, но только я и не собирался им владеть, – удивил всех Клопушка. – Я думал спрятать его под кровать, а уже под него укрыть мой сундучок с ниточкой, крошкой, пёрышком и противогазиками. Под золотым яйцом моё сокровище никто и не заметит! Увидят яичко и скажут: «Ах!», и потянут свои загребущие ручки, а сундучок мой оставят в покое. А так нам, клопам, золотое яйцо ни к чему. Оно для нас – всё равно что для вас солнечный свет. Вроде красиво, а в сундучок не положишь. Богатство клопа обязательно должно помещаться в его сундучок. Так заведено столетиями, и не нам менять мудрых традиций.
– Ну, хорошо, – согласился Маськин. – Чем же можно тебе помочь? Проси всё, что хочешь, я всё для тебя сделаю!
Клопушка грустно улыбнулся, помялся и тихо спросил:
– А у тебя не будет ещё какой-нибудь ниточки?
Глава 46
Как Маськин вето наложил
Сколько человечество ни делало попыток снизить уровень своей агреcсивности, нельзя сказать, чтобы оно в этом особенно преуспело. По-прежнему мы барахтаемся в сотнях ежедневных конфликтов – как скрытых, так и явных. И всякое благое действие влечёт за собой неминуемое противодействие, практически сводящее на нет любое действие, его повлёкшее.
Кажется, что мы все заперты в безумный хлев, полный поросятами с глубоко расстроенными нервами, которые мечутся и стенают. Если есть у вас какое-нибудь хорошее намерение, то обязательно опрокинут его с ног на голову, обвинят вас во всех смертных и второстепенных грехах, а там уж и начнут рваться на волю, вон из хлева, чтобы превратить весь окружающий мир в такой же бедламный хлев.
Мы сами вольно или невольно вовлекаемся в это копошение, повизгиваем и всхлипываем, чтобы встроиться в хор наших свино-собратьев. А однажды утром, встав после ночи, наполненной такими же хлевоподобными снами, мы взглянем в зеркало и увидим вместо своего лица – свиной пятачок на рыле средних лет.
Я ничего не имею против свиней и использую их замученный мясниками и баснеписцами светлый образ исключительно в качестве аллегории, поэтому попрошу меня не обвинять в антисвинизме, и вообще ни в каком другом
Есть только одна правда – правда того, кто громче всех орёт в настоящий момент. Стоит его голосу замолкнуть, поблекнуть в гомоне чужих выкриков, и наступает новая правда, а потом – ещё совсем другая правда. Слова переходят в дела, а дела порождают новые жертвы, у которых тоже своя правда и которую не задушишь, не убьёшь!
Что поделаешь, Луи-Наполеон III, племянник великого поджигателя Москвы, как-то высказался, что если пойдёшь во главе веяний времени – они тебя вдохновят на великие дела, если пойдёшь с ними в ногу – они тебя поддержат, а если встанешь у них на пути – они тебя сметут!
Трудно не согласиться с оплёванным современниками и потомками бонопартистом. Все его провалившиеся попытки захватить власть сначала в Страсбурге, а потом в Булони, конечно, превращали его в шута, но ведь дождался Луи-Наполеон III своего часа, и водрузил на свою голову корону императора, правда, только для того, чтобы через каких-нибудь пару десятков лет пропасть вместе со стотысячной армией в ловушке, расставленной Бисмарком… Видимо, оступился Луи, встал ненароком на пути у веяний времени… Ну а что делать французам, когда их император попал в плен на чужбине? Конечно же, провозглашать республику, – и как раз в тот же год, когда в Симбирске появился на свет человек совсем других веяний…[72]
Вообще, может показаться, что демократия окрепла во многих странах только для того, чтобы люди, рвущиеся к власти, перестали совершать революции и имели легитимный путь борьбы за власть. Возьмите Францию девятнадцатого века – едва очухавшись после Великой Французской революции в конце века предыдущего и последовавшим за ним Термидором, она падает к ногам напуганного солдафона до мозга костей, Наполеона Бонапарта, который не находит ничего лучше чем, начав как консул, объявить себя Императором республики. Я не брежу и не шучу, как вы могли подумать, – именно
То они боготворят Наполеона, потом проклинают его, потом с всевозможными почестями привозят его останки с острова Святой Елены во Францию и торжественно водружают в славный саркофаг, как раз в тот момент, когда его племянник, а следовательно и законный наследник, сидит в крепости за вторичную попытку свергнуть с трона Луи-Филлипа. Люди больше любят мёртвых лидеров, чем живых… Какой культ Че Гевары на Кубе?! Разве его так почитали бы, если бы бедняжку не пристрелили в джунглях Боливии? А как объяснить то, что, согласно опросу журнала «Foreign Affairs», если бы сейчас на пост президента Российской Федерации баллотировался Иосиф Сталин, то за него проголосовало бы больше половины современных россиян?!!
Так ли уж глупы люди? Может быть, им нравится
Мне внезапно пришла мысль, что, может быть, с миром всё в порядке, всё так и должно быть? А это я болен какой-то странной иллюзией, что убивать – плохо, как словами, так и делами. Может быть, по- настоящему это всё хорошо, и именно так и надо! С миром всё в порядке. Он всегда был такой, и есть, и будет, и не нужно в нём ничего пытаться менять!
А что – это тоже позиция, тоже своего рода «правда». Мир хорош такой, каков он есть. Всё в нём
