только тихая печаль, которая скрутила внутренности Люка.
— Люк, — сказал он тихо, обхватывая длинными пальцами подлокотники кресла.
— Где она, Алан? — Люк справился с комком, который, казалось, застрял у него в горле. — Где Джой?
Руки Коллье напряглись, вжимаясь в мягкую кожу кресла, пока под пальцами не появились следы.
— Ее здесь нет, Люк, — прошептал он. — Я ее не видел.
Люк сделал угрожающий шаг от стены, его мышцы собирались в узлы и задвигались в подавленной потребности трансформации. Зверь был очень близко к поверхности. Слишком близко.
— Ты лжешь, Алан, — сказал он. — Ты знаешь, где она.
— Я никогда не лгал тебе, Люк, — ответил Коллье. Он медленно поднялся, ни на секунду не отрывая взгляда, и сделал медленный и осторожный шаг навстречу. Его голос и движения были как у человека, смотрящего в лицо опасности и непредсказуемому животному, а Люк стоял очень тихо, дрожа от противоречий, которые, казалось, были одержимы разорвать его на части.
— Она меня бросила, — признался он резко. Слова жгли как кислота. — Ты должен знать, где она. Скажи мне, Алан. Не заставляй меня… — Он закрыл глаза, не в состоянии выразить угрозу. Шорох еще одного осторожного шага шевельнул ковер под его ногами.
— Я знаю, ты не причинишь мне вреда, Люк, — сказал Коллье. Люк открыл глаза и обнаружил своего старого друга близко, слишком близко, слишком старого и хрупкого, очень серьезного, с полными доверия и сострадания глазами. — Ты не сделаешь ничего, способного уничтожить нас с тобой. И ее.
Следующий шаг — и мягкая рука доктора оказалась в дюйме от застывшей руки Люка, от его пальцев, изогнутых лапой, способной сокрушить Коллье одним небрежным движением.
— Где она? — проскрежетал Люк, моля об облегчении. — Пожалуйста, не делай этого. — Его нервы и мышцы снова напряглись, когда холодная ладонь Коллье накрыла его пальцы, сжимая руку в кулак. Не было другого выбора, кроме как стерпеть это в полной неподвижности, иначе он рисковал уничтожить все, чем он был. Все, что он любил.
— Люк, — ужасная печаль была в этом слове. — Я боялся… Я боялся, что это может случиться. И я молился, чтобы не случилось.
Слабый очаг здравомыслия, находящийся глубоко в Люке, вызвал прилив горького юмора.
— Не читай мне сейчас лекций, Алан, — он судорожно втянул в себя воздух и медленно выдохнул. — Не дави на меня.
Давление руки Коллье было непоколебимым.
— Никаких лекций, Люк. Ты сильнее, чем думаешь, достаточно силен, чтобы знать, что правильно. Ты всегда был таким.
— Нет. — Отрицание пришло без эмоций, оцепенелая уверенность подавила отчаянную ярость. — Ты ошибаешься, Алан. Моя мать…
— Я любил твою мать, — вздохнул Коллье. Люк почувствовал его дрожь. — Но ты сильнее, — с тихим вздохом Люк попытался вырвать свой кулак из хватки Коллье, но не смог. — Нельзя заставить любить, Люк. Не рань ее и себя, пытаясь взять то, что должно быть отдано.
С бесконечной осторожностью Люк сделал шаг назад, потом другой, увлекая Коллье за собой, пока они не остановились в дверном проеме. Ночной воздух проникал в коридор, обещая освобождение.
— Я не могу дать ей уйти, — прошептал он. — Не могу.
— Дай ей время, Люк, — он слышал голос Коллье будто бы из какого—то отдаленного места, мира, частью которого он больше не являлся. — Она приехала сюда, чтобы похоронить свое прошлое, но ты не дал ей шанса найти свое будущее. Дай ей время стать честной перед самой собой.
Не было больше слов и ответов, способность говорить покинула его, он стоял и дрожал от окончательности своей потери. Она поселилась в его костях, парализуя его, толкая в вечную тьму. И когда он повернулся, чтобы вручить себя пустоте, умирающая ниточка связи внезапно вернулась к трепещущей жизни.
Джой. Он почувствовал ее так, будто она стояла рядом с ним, будто ее кровь текла по его венам, а сердце билось в одном ритме с его. У Коллье не было шанса возразить или задать вопрос. В секунду Люк метнулся в коридор и дальше в ночь, скрывающую его обнаженное тело. Не было времени думать, не было времени вызывать трансформацию. Он следовал зову связи, туда, куда она его вела.
Он нашел ее, залитой лунным светом, стоящей на границе, где лес встречался с краем города. Серебряные лучи запутались в волосах, каскадом покрывавших плечи, голова была откинута назад, беззвучный крик вибрировал в ее горле.
Она обернулась, будто бы почувствовала его, несомненно, ощущая его так же, как и он ее. Он застыл на месте — слова Коллье вспыхнули в памяти.
Отпусти ее.
Ее лицо было болезненно прекрасным, очерченным в неземном свете. В глазах плескался отраженный свет далеких звезд. Другая половина его души. Тело кричало ему — двигайся, иди к ней, верни ее назад — но он стоял за деревьями и лишь следил за ней, жадно впитывал ее образ, зная — это может быть все, что у него останется.
Чуть слышно она начала двигаться в его направлении, тихая и грациозная, как волчица. Люк задрожал и почувствовал трепет связи с бессловесным зовом своего имени. Бездна разверзлась под его ногами, и он отступил в сторону, зверь внутри требовал победы, но Люк отказался от нее. Он вновь открыл внутри себя нечто, что он думал, уже исчезло и навсегда потеряно.
Позволь ей уйти.
Он растаял в тени раньше, чем ее глаза успели обнаружить его. Пока луна поднималась над лесом, он бежал, позволяя связи распутаться и рассеяться, подобно горному туману.
Выживание. Волки, бежавшие рядом с ним, понимали это, и он взял их силу, втягивая ее в себя. Он выживет, он научится жить с потерей, болью и горем. Он выживет — а она будет свободной.
Он ухватился за последнее хрупкое мгновение ощущения Джой, а затем позволил ей уйти.
— С тобой все будет в порядке? — глаза Мэгги сильно блестели, голос был недостаточно ровным, она держала руку Джой так, будто бы не собиралась никогда ее отпускать.
Грузовик тарахтел у обочины, разрушая неподвижность рассвета. Утро должно быть временем начинаний, подумала грустно Джой. Это же принесло одни прощания.
— Да. Все будет хорошо, — ей удалось улыбнуться. — Спасибо Мэгги. За все.
— Не за что, — Рыжик неохотно выпустила ее руку. — Береги себя, детка.
Мэгги отступила назад, ее нижняя губа задрожала. Отворачиваясь, она натолкнулась на долговязую фигуру Алана Коллье.
— Мэгги, — сказал он тихо, удерживая ее. Его голубые добрые глаза искали глаза Джой поверх массы рыжих кудряшек. — Джой, я услышал, что ты уезжаешь. Я хотел удостовериться, чтобы сказать до свидания.
В его голосе не было упрека, одно лишь сдержанное сожаление. Джой опустила глаза.
— Извините, что не сказала вам, я не хотела, — внезапно она встретила его взгляд. — А Люк? Он?..
Тихо вздохнув, он покачал головой.
— Его здесь нет, Джой, — мгновение казалось, что он хочет что—то добавить. Джой приготовилась к вопросам, которые так и не последовали. Когда она нашла его глаза, то увидела в них понимание, понимание, не требующее слов и объяснений. Он ступил вперед, чтобы взять ее руку в теплое крепкое рукопожатие.
— Алан, — сказала она тихо, — что я могу сказать… Как я могу вас отблагодарить?
— Ты можешь отблагодарить меня тем, что будешь счастливой, — его улыбка была почти грустной. — Будешь честной с собой, — он потянулся и охватил её подбородок. — Ты сильная, Джой. Сильнее, чем думаешь. Никогда не будь меньше, чем ты есть.
Джой отвела глаза, позволяя слезам неудержимо течь.
— Я никогда не забуду вас, Алан.
— Как и я тебя, Джой, — он начал отодвигаться, и она схватила его, притягивая к себе в свирепом
