пока снова не стал трезво мыслить. Затем перевел взгляд на широкую заснеженную равнину, сверкающую под лучами утреннего солнца. Нужно бежать, освободиться от человеческих эмоций. Заполнить время перед тем, как он снова сможет увидеть Джой.
Он замешкался ровно настолько, насколько хватило времени, чтобы сбросить мешающую одежду, и уже на бегу началась трансформация.
От вида Люка, стоящего в дверном проеме, сердце в груди Джой ёкнуло. Он смотрел на нее так, как будто никогда прежде не видел или будто не ожидал, что сможет увидеть ее снова. Потоки воспоминаний, снов и видений, разом затопившие ее, требовали к себе большего внимания, чем она могла уделить им, все ее мысли занимал Люк. Но внезапно эмоции отчетливо сфокусировались.
Вглядываясь в сквозившую в его глазах странность, Джой поняла, что не чувствует границ между ними. Отступивший страх, облегчение — было ли это ее состоянием, ее собственным осознанием, что она находилась на волосок от смерти, или это было его? Принадлежало ли это мощное физическое понимание его присутствия, заставляющее бешено колотиться пульс, ей? Или оно являлось эхом его желания, что стояло в его глазах? И чьи были те, другие чувства, которым она боялась дать имя?
Не было времени на рассуждения, быстрым движением, которое она не смогла бы повторить, он пересек комнату и заключил ее в объятия. Он ничего не сказал, поддерживая ее так бережно, что она едва чувствовала свое тело, перемещаемое так, что он прямехонько занял место ее подушки. Она вздохнула и закрыла глаза. Он был значительно тверже подушки, но намного прекрасней.
Теплое дыхание Люка на миг окутало ее лицо перед тем, как он поцеловал ее, легко, словно крылья бабочки, касаясь губами лба и щеки. Она почувствовала, как напряжено его тело, словно он подавлял некую мощную силу, которая могла бы навредить ей, и чуть не рассмеялась. С обезболивающим, который дал ей доктор Коллье, она бы даже не сразу поняла, если кто—нибудь двинул ей в ребра. И за это была глубоко благодарна. Внезапно нахлынувшее безмятежное ощущение хорошего самочувствия и безопасности привело к тому, что на глаза навернулись слезы. Нежнейшая ласка стерла единственную скатившуюся слезинку со щеки.
— Джой, — его голос был мучительно знакомым, но странно произносящим ее имя. — Опасность миновала. Тебе больше не будет больно.
Она медленно подняла голову, чтобы взглянуть ему в глаза.
— Люк.
Она пыталась найти слова, но чувства, переполняющие ее сердце, сделали это невозможным. Зеленое золото пронзающих глаз подозрительно заблестело, и все же они, не отрываясь, смотрели на нее.
— Я в порядке, — она сказала это для него, а также и для себя самой. Он опустил голову, прижимаясь щекой к ее волосам над повязкой. Он был небрит, и ее волосы цеплялись за серые щетинки проступившей бороды. Ощущение было чудесным.
— Джоэль, — он выдохнул имя, затем повторил снова, как будто видел перед собой чудо. Большие руки еще сильнее прижались к ней.
— Я здесь, — пробормотала она, чувствуя его глубокую потребность в ней. — И рада, что ты тоже здесь.
В наступившей тишине Джой наслаждалась чувством настолько полного удовлетворения, что было трудно поверить, что это не один из тех ее лихорадочных снов или странных, фантастических видений. Она знала, что были кое—какие вещи, которые не являлись снами или видениями. Одна из них, о которой она вспомнила сейчас, отчетливо напомнила ей об ощущении жара, исходящего от Люка и обжигающего ее кожу. И ни изможденность организма, ни неуместность ситуации не могли заглушить ее инстинктивную реакцию.
Вскоре стало очевидным, что реакция была не односторонней. Джой переместилась и откинулась назад, поднимая голову, чтобы взглянуть на напряженные мускулы челюсти Люка. Высвободив одну руку, она протянула ее к его лицу, очерчивая пальцами жесткую линию подбородка. Как только она коснулась его, напряжение, казалось, ушло, хотя окончательные признаки его желания и не думали исчезать. Джой широко улыбнулась, несмотря на то, что швы натянулись.
— Все так странно, — в конце концов, начала она, устраиваясь более комфортно в его руках. — Последнее, что я помню — перед тем, как у меня начались странные сновидения — было то, как я кинула в тебя снежком. Помнишь? Я попала точно в цель, — она не смогла полностью скрыть самодовольное удовлетворение, сквозившее в голосе, но последующие воспоминания отрезвили ее. — А затем кто—то ударил меня, очень сильно, и швырнул в снег. Помню только, что это был медведь, но остальное все становится довольно нечетким. За исключением того, что было очень больно.
Зажмурившись, Джой сконцентрировалась на том факте, что большая часть боли была уже позади.
— Думаю, после этого я периодически приходила в сознание, помню, что несколько раз видела тебя, но в действительности ничего не понимала, — сдвинутые брови натянули швы на голове, и она быстро перестала хмуриться. — Я видела странные сны, как настоящие.
Она замолкла, озадачившись сейчас так же, как тогда, когда очнулась в первый раз и обнаружила доктора Коллье, озабоченно склонившегося над ней.
— Все, что я знаю, Люк, так это то, что ты спас мне жизнь. Опять. Спасибо.
Джой чувствовала, что по мере того, как она произносила эти слова, в теле Люка росло напряжение, которое, как и выражение его лица, не доступное ее взору в данный момент, говорило о его состоянии.
— Я рисковал твоей жизнью. И чуть не потерял ее, — в его голосе не было прежней нежности, он был насквозь пропитан самоосуждением.
Джой повернулась бы в его руках, но он держал ее слишком крепко.
— Ты думаешь, я виню тебя, Люк? Из—за того, что нас атаковал гризли?
Его поза по—прежнему выдавала страдания.
— Я должен был это предвидеть, точно так же, как должен был распознать гипотермию. Это непростительные ошибки для меня.
— Люк… — Джой закусила губу, задумываясь, как можно облегчить его странное чувство вины. — Это было неподвластно твоему контролю. Ты пытался предупредить меня об опасностях, а я не прислушалась. В любом случае, — она схватила его пальцы, — ты всего лишь человек.
Его реакция застигла ее врасплох. В какой—то момент она подумала, что если бы ни ее сдерживающее присутствие, он пулей вылетел из кровати. В данных же обстоятельствах он издал полузадушенный звук, который можно было трактовать как горький смех.
— Лишь человек. Жалею, что у меня нет этого оправдания.
Пока Джой ломала голову над его словами и собиралась сформулировать очевидный ответ, Люк поднес свою руку к ее губам, прикосновения пальцев лишили ее желания говорить. На какое—то мгновение она расслабилась от этой ласки, забывая обо всем менее важном. Она практически полностью обмякла, когда он снова заговорил.
— Расскажи о своих сновидениях, Джой.
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что первая же всплывшая в голове картина заставила лицо Джой запылать. Даже притом, что действительность далеко опередила ее ранние, нежеланные фантазии их с Люком занятий любовью, все же она была совершенно не готова поделиться ими. Еще нет. И было большим облегчением осознать, что Люк имел в виду другие, недавние видения, которые были слишком странными.
— Тебе, Люк, наверно, это покажется забавным. Но учитывая твое признание, что у тебя есть друзья—волки, полагаю, это не покажется таким уж странным.
Люк безмолвствовал. Джой знала, что тишина имела свой смысл, равно как и его неподвижность.
— Это началось… — медленно начала она, — после атаки медведя. Меня спас именно волк, — она сощурилась, как будто это помогало четче видеть события. — Думаю, это произошло на самом деле. Кто—то заставил медведя отступить. Но по какой—то причине, я не могла тебя найти, — эта мысль заставила ее задуматься, и она повернулась, чтобы взглянуть на Люка. — Знаю, что ты был там, я чувствовала тебя, — она в замешательстве тряхнула головой. — Что произошло, Люк?
Он слегка пошевелился.
