— Мистер Вуд, нельзя так пугать бедную кобылку! — воскликнула она. — Вы прокрались невидимкой?
— Нет, просто я иду из цоколя, мне там делали пропуск. Никогда не видел, чтобы пегасы вот так летали, как ты.
— Я — особенная, — Дитзи засмеялась и опустилась на землю. — В детстве я всегда летала вверх ногами, отец меня потом долго переучивал. А другие, перевернувшись, сразу теряют контроль и падают.
— Ты знаешь, как пройти к садам через замок?
— Конечно, я тут давно уже все осмотрела. Карви, хочешь, по дороге зайдем на смотровую? Оттуда весь город виден, как на блюдце.
— Хочу, а туда разве пускают?
— Угу, там только билетик надо купить, — пегасочка весело фыркнула и тихонько прошептала на ухо Карви:
— А я знаю, как пройти через черный ход.
Их путь проходил по множеству закрепленных на скалах платформ, соединенных мостами и лестницами. По дороге Дитзи рассказывала, как выслеживала сегодня какого-то аристократа, которому надо было вручить конверт лично в копыта под роспись. Везде, где бы она не искала, этот неуловимый пони «вот только что вышел». Увлекшись, она перелетела на соседнюю платформу, но заметив, что Карви за ней не последовал, смущенно вернулась и повела его в обход по лестницам. Пройдя по неприметной лесенке, скрытой за выступом скалы, они поднялись на широкую площадку. По платформе прогуливалось несколько парочек, и стайка пустобоких жеребят скакала вокруг молодой бежевой земнопони. На одинаковых перевязях школьной группы был нарисован угловатый камень, в котором Карви узнал символ Каменных ферм.
Следом за Дитзи он подошел к перилам и глянул вниз. С платформы действительно открывался вид на весь город. Прямая, как стрела, Плейн-стрит, начинаясь у главных ворот прямо под Карви и пройдя несколько ажурных мостов, упиралась в Небесную площадь. Правее по склонам, ныряя в расселины, вилась Фаир-стрит. Слева на горном плато зеленел королевский сад, а чуть ниже, похожий на муравейник, суетился фермерский рынок. Дитзи, коснувшись его шеи, кивнула в сторону пузатой подзорной трубы, установленной на массивной треноге. Сунув копыта в ручки, единорог стал рассматривать город, медленно поворачивая трубу. Он нашел королевскую школу, театр, посмотрел на радужный фонтан и, повернув в сторону Рыночной улицы, отыскал свой дом. Насладившись видами, он отстранился от трубы и уступил место Дитзи, но она отрицательно мотнула головой.
— Я уже много раз тут была, давай пойдем дальше, — сказала она и направилась обратно к лестнице.
Пони прошли еще несколько лесенок и платформ и спустились к западному входу. Не сговариваясь, они медленно направились по усыпанной листьями тропинке в глубь сада. Им на встречу, ничего не замечая, прошла пара влюбленных со скрещенными хвостами. Карви решился и осторожно положил хвост на спину своей спутнице. Она вздрогнула, придвинулась к нему поближе и, облизнув пересохший от волнения нос, тоже накрыла хвостом его спину. Быстро ходить со скрещенными хвостами было невозможно, но с начала времен романтических парочек это обстоятельство нисколько не огорчало. В молчании они, наконец, подошли к фонтану.
— Ты знаешь, кому посвящена эта статуя? — спросил Карви.
— Угу, — кивнула Дитзи. — Это же Кэрол.
— Что еще за Кэрол? — опешил единорог.
— Поэтесса, разве вы в школе не читали ее стихов?
Пегасочка мечтательно подняла мордочку и тихим голосом продекламировала.
Шел путник по свету,
Устало копыта
Вздымали дорожную пыль.
Закончилось лето,
Весна позабыта,
И иней украсил ковыль.
Вся грива в снегу,
Путник ежится зябко,
Себя обметая хвостом,
Ему бы в тепло,
Скушать сена охапку,
Да только не видит никто,
Как путника ветер
Сердитый и снежный
Сбил с ног и сугробом занес,
А с неба спустился
Пегас белоснежный
И душу скитальца унес
Туда, где не будет
Бескрайней дороги,
Где голода с холодом нет,
Где боль исцелит
И рассеет тревоги
Любви исцеляющий свет.
— Нет, я не слышал этого стихотворения, — покачал головой Вуд. — Очень красивое, но ведь Кэрол жила двести лет назад! Разве фонтан тут не с самого основания города?
— Нет, дедушка рассказывал, что у него был знакомый, который работал у скульптора, делавшего статую. А, вот тут же табличка была! — Пегасочка обошла фонтан и указала копытом на бортик. — Вот, только ее кто-то землей закидал.
Карви разворошил землю и счистил грязь с каменных букв. «Сия статуя воздвигнута во славу сладкозвучной Кэрол, в году 1873 от основания града стольного» — гласила надпись.
— Но ведь... — начал он.
— Что?
— Нет, ничего, — он решил, не развивать эту тему.
— Карви, уже смеркается, — сказала Дитзи. — Мне пора домой, а то папа заругает.
— Давай я тебя провожу!
— Нет не надо, если тебя увидят, будут выспрашивать. А мне не хочется ничего им рассказывать.
— Ну, хотя бы, до выхода из сада.
Она кивнула, и пони направились обратно. На центральной аллее летающий от одного фонаря к другому пегас зажигал освещение. Остановившись в арке, увитой виноградными лозами, Дитзи обернулась к единорогу, чтобы попрощаться. Он обнял ее и, вытянув мордочку, легонько прикусил ей ушко. Довольно фыркнув, она ткнулась носом ему в шею и зажмурилась.
— Мне действительно уже пора, — сказала она, наконец, легонечко его оттолкнув. — До завтра, Карви!
Пегасочка взлетела и заторопилась куда-то в восточную часть города. Карви вышел на Рыночную улицу и пошел к дому. Отперев дверь, он обнаружил в каморке разлегшегося на подушках Понифация.
— Здорово, приятель! — воскликнул тот, взмахнув копытом.
— Привет, Фаций. А как ты вошел?
