без материальной помощи свою вторую жену Екатерину Тимошенко с двумя детьми. Впрочем, помимо Капитолины, тридцатилетний генерал имел ещё множество неофициальных любовниц.
Имелись у Берии факты, показывающие в крайне неприглядном свете командующего крупнейшим военным округом. Наконец, Иосиф Виссарионович мог увидеть документы, свидетельствующие о серьёзных коррупционных преступлениях, к которым был причастен его сын.
После разговора с Берией отец был очень раздражён. Он даже пригрозил сыну вновь отстранить его от командной должности, выселить из роскошного особняка на Гоголевском бульваре, где Василий по нескольку раз в неделю закатывал грандиозные кутежи, и запереть под охраной на даче. Тогда Василий ловко перевёл разговор на тему, которая давно волновала Верховного главнокомандующего. Он сообщил, что как командующий столичным округом ВВС сумеет оперативно решить чрезвычайно важную для повышения обороноспособности страны задачу. Причём ценный трофей его лётчики добудут без участия органов Госбезопасности. Василий уже решил, что его опергруппу возглавит лучший неофициальный ас Военно-Воздушных Сил. Таким образом, для Сталина-младшего ставкой в этой игре являлось возвращение доверия отца и обретение сильного козыря в игре против своего заклятого врага…
— Не скрою, задача сложная, — говорил Василий Нефёдову. — Из прошлых охотников, которых в Корею за этим чёртовым «Сейбром» посылали, мало кому удалось назад вернуться. Их командир генерал Крымов где-то за линией фронта пропал без вести… Ты про Абакумова слыхал? Так вот, говорю это тебе, Борис, по секрету, чтобы ты понимал обстановку: когда решался вопрос об аресте министра Госбезопасности СССР, ему и эту историю припомнили. Операцию-то курировал его департамент… Ну ничего, мы им всем нос утрём! И в первую очередь этому упырю Лаврентию.
Опухшее после вчерашней очередной гулянки лицо Сталина-младшего исказилось. Сделав несколько глотков из фляжки, он принялся за психологическую обработку подчинённого. Василий прямо заявил Нефёдову, что судьба его жены и сына будут напрямую зависеть от того, выполнит он задание Родины или нет:
— Если ты сумеешь отличиться, я смогу сказать отцу: «Этот человек — герой! Он добыл для страны важную техническую разработку. А подлец Берия держит его жену у себя в подвале!» Представляю себе, как у Лаврентия от ужаса вытянется его иезуитская физиономия и запотеют стёкла пенсне.
Откинувшись в кресле, Василий рассмеялся.
— Ха-ха! Да у чёрта лысого штаны станут мокрыми от страха, едва отец спросит его о твоей жене!
Довольный Василий даже предложил собеседнику хлебнуть коньячка из своей фляги.
— Но только, Борис, прежде надо пригнать «Сейбр» в Союз. Ты меня понял? Срочно начинай формировать команду, бери кого хочешь. Кого-то сам подберёшь, я тебе тоже прекрасных лётчиков подкину. Лучших, можно сказать, форвардов и хавбеков от сердца оторву ради такого матча.
Нефёдов вежливо, но твёрдо отказался. Нет, он возьмёт с собой на задание только людей, которых давно проверил в деле.
— Ну как хочешь, — обиженно пожал плечами генерал. — Всё равно тебе одному отвечать в случае провала — головой! Ну, а в случае успеха обещаю тебе Героя. А твоим людям — повышение сразу на два звания и всем орден Ленина.
— Мне для выполнения задания придётся нескольких человек вытащить из-за колючей проволоки, — напрямик заявил генералу Нефёдов.
Василия покоробило:
— Уголовников,что-ли?
— По всякому, — уклончиво ответил Борис.
— По-ня-ятно… А без «врагов народа» никак нельзя обойтись?
— Мы же штрафники, гражданин начальник, — задорно осклабился Борис, обнажив недавно вставленную на шальные барыши золотую фиксу. — Народ всякий, по большей части сброд первостатейный, одно слово — отбросы общества, шваль!
— Но-но, не забывай, с кем разговариваешь! — прикрикнул на подчинённого генерал, но, впрочем, тут же смягчился. — И вообще, Борис, бросай ты эти свои уголовные замашки. Хватит тебе общаться со всякими мерзавцами. Всё-таки благодаря мне солидным человеком стал: подполковника получил, в академию на лекции ходишь, люди по имени-отчеству стали обращаться. Вспомни, как тебя раньше называли: Борька-анархист, будто ты шпана какая-то.
— А я и есть шпана! — Борис продолжал скалить зубы, но в глазах его тлели злые угольки. — И если потребуется, буду со своими корешами из особой штрафной авиагруппы лагерную баланду из одной миски хавать…
Этот разговор раздражённый Сталин заканчивал официальным ледяным тоном. Он сообщил подчинённому, что охотники ради сохранения секретности отправятся на задание под видом группы инженеров якобы для строительства на границы Китая с Кореей новых аэродромов. Уже на месте Нефёдов и его лётчики без особой необходимости не должны ввязываться в бои с американцами и их союзниками по контингенту ООН. Только если это напрямую потребуется для выполнения особого задания:
— Ладно, в конечном счёте, мне решительно плевать, с какой помойки ты будешь доставать людей, чтобы укомплектовать свою банду! — нервно бросил Василий. — Главное, чтобы через два, максимум три месяца «Сейбр» был в Москве.
Напоследок Василий ещё раз намекнул, что в случае неудачи Нефёдову и его людям лучше обратно в Союз не возвращаться, а прямо в Корее пустить себе пулю в лоб, ибо он уже дал слово отцу.
Глава 9
В таком безнадёжном положении Константин не оказывался даже в тот день на Курской дуге, когда его истребитель сбили прямо над полем, где разворачивалось грандиозное танковое сражение. А ведь тогда Рублёв из пекла воздушного боя, в котором одновременно участвовали несколько сотен самолётов с каждой стороны, угодил в сущий ад встречного танкового боя. Армада новейших фашистских тяжёлых танков «Тигр», «Королевский тигр», «Пантера», самоходных артиллерийских установок «Фердинанд» наступала боевым клином на наши Т-34 и «самоходы».
Парашютист приземлился практически в тот момент, когда боевые порядки смешались. Началось жуткое побоище. Противоборствующие машины в упор расстреливали друг друга из мощных дальнобойных орудий. Летящим в разных направлениях снарядам быстро стало тесно в воздухе. В горящих танках детонировал боекомплект, и они в секунды превращались в груды металлолома. Экипажи некоторых Т-34 в отчаянии на полной скорости шли на таран германских мастодонтов…
Даже находившиеся за толстой бронёй своих машин люди чувствовали себя уязвимыми, что уж говорить о лётчике, свалившемся с неба в самую гущу побоища. Чтобы не быть раздавленным гусеницами, Константин укрылся в небольшом болотистом пруду. Хотя его укрытие скорее напоминало лужу, образовавшуюся посреди полей. Тем не менее танки её обходили, дабы не застрять в вязком иле.
Рёв сотен моторов, лязг гусениц, канонада, взрывы, иногда пробивающиеся сквозь «голоса» машин крики людей создавали ощущение хаоса, конца света. Костя быстро оглох от оглушительного грохота, разворачивающегося вокруг боя. Густой угольно-чёрный дым от сотен горящих машин окутал окружающее пространство такой плотной пеленой, что не стало видно неба. Как будто наступила ночь. Танки зажгли фары. Теперь в кромешной мгле были видны сотни пар жёлтых глаз, выслеживающих врага, чтобы вспышкой выстрела выплюнуть в него убийственный металл…
От едкой копоти слезились глаза и трудно было дышать. Но самое страшное началось, когда из облаков дыма стали возникать тёмные силуэты. Они появились вдруг сразу со всех сторон. Их было много — в своих чёрных комбинезонах с перепачканными маслом и копотью лицами. Многие из танкистов лишь в самый последний момент успели выскочить из своих пылающих машин. А иногда к спасительной воде устремлялись живые факелы. Петляя, пытаясь на бегу сбить пламя с одежды, несчастные кричали так, как только может кричать человек, сжигаемый заживо…
