вид.
Во время размолвки Урс обзавелся темно-коричневым костюмом от Брионии. Очень элегантным. Но чего-то среднего между ними не было. Клетчатые фланелевые рубашки или дорогой «Брионии» — все. Ни то, ни другое не годилось для позднего завтрака у Силки из нашего общества любителей детективного сыска. А мне хотелось провести это мероприятие: представить подружкам моего одетого с иголочки спутника жизни на данный период!
Эрго[43] я должна была приодеть Урса.
— Это еще зачем? Мне ничего не надо! — уперся Урс.
Но в следующую среду мне ловко удалось заманить его в «Бройнигер», самый большой и престижный магазин Штутгарта.
Как в трансе, он позволил протащить себя через отдел дамского белья и этаж с обувью, ненадолго застрял в отделе спорттоваров, надолго в закутке товаров для гольфа, потом выпил со мной по стаканчику свежевыжатого апельсинового сока в одном из фуд-стейшн[44] этого торгового дворца и сам не заметил, как оказался в отделе мужской верхней одежды «де люкс» [45].
— И все-таки тебе надо что-нибудь купить, — настаивала я. — Пристойный костюмчик на выход.
— Я и так пристойно выгляжу.
— Ты носишь одни фланелевые рубашки! — возразила я, как будто уже это было доказательством противного.
— Это не просто фланель. Это португальская фланель! — возмутился Урс.
— О, португальская! Из Португалии поставляют тончайшую в мире фланель, — раздался мужской голос.
Это был продавец. По гвоздике в петлице я определила, что он должен быть старшим в этом отделе. Он смерил Урса взглядом:
— «Баттон Даун» [46], с закругленными полами и встречной складкой сзади, цвет «глен плед» [47], — без сомнения, мастерское произведение!
Урс одарил его сияющим взглядом — он нашел родственную душу.
Я одарила продавца сияющим взглядом — он поймал Урса на крючок. Теперь от этого до оливковой оксфордской рубашки и песочного цвета классических «чинос»[48] остался один маленький шажок.
Пока Урс и продавец развлекались в примерочной, я тайком вытащила из сумочки «С-Трип». Да, вот оно, мое объявление! Между «моложавой домохозяйкой к пятидесяти», которая ищет «ухоженного джентльмена, свободного в дневные часы» для легкого флирта «(Конфиденциальность гарантируется!)», и «мощной блондинкой», которая «умеет ценить лирику Рильке не меньше чем женский бокс и скалолазание в «Швабской Юре».
Шторка перед примерочной шевельнулась. Я быстренько спрятала «С-Трип» обратно.
Мой Урс выглядел в новых тряпках удивительно элегантно.
В дамском туалете на втором этаже центрального корпуса я показала Урсу, как могу быть благодарна, спонтанно и в неположенном месте…
Около шести вечера мы вернулись домой. На небесах пели скрипки, а мир сиял в розовых красках… Пока я не включила автоответчик.
«Урс, золотце мое, это мамочка. Мы у твоей тети на Даго-Маджоре[49] . У нее сегодня день рождения. Не забудь позвонить и поздравить ее. Я на тебя надеюсь».
«Эй, ребята, это София. Я коротенько. Только хочу сказать, что мы обязательно приедем в Штутгарт на день рождения Урса. Но если честно, ваш собственный три-тра-траляля-репертуар дуэтом на магнитофончике жутко раздражает. Не разжиться ли вам для разнообразия записями Хулио Иглесиаса? Пусть себе фонит, а? Брр, терпеть не могу влюбленные парочки! Как сделаете перерывчик в траханье, звякните мне!»
«Привет, это я, Алекс. Подай хоть звук! Я скоро не выдержу! Ты должна мне помочь! В полицию я не хочу обращаться. Эй, отзовись! Помоги!»
— Помочь? В чем это?
Собственно, Урс, заядлый любитель посидеть в ванне, там сейчас и плескался, но, разумеется, просек именно высказывание Алекс. Как назло!
— Ох.
— И при чем там полиция? Ты снова играешь в сыщика?
— Ах…
— Ты ведь знаешь, как это опасно! — Урс относился к тому типу мужчин, которые всегда держат себя под контролем; он никогда не орал, но от его тихого голоса мурашки по спине бегали.
— Сокровище мое… — начала я.
— Мы снова вместе. Наша любовь вспыхнула заново. Мы счастливы. И помолвлены. И все это ты хочешь поставить на карту, пускаясь преследовать убийц?
Прежде Урс был молчаливой тихоней, который с улыбкой кивал или морщил лоб и просто шел спать. Но с тех пор как мы съехались, он все чаще выражал свое недовольство вслух. Может, дело во мне?
— Ни о каком убийстве и речи нет…
— Ничего не желаю слушать. Если дело для полиции, значит, оно опасное. Оставь это! Ради меня! Ради нас!
Возьми он меня в свои объятия и умоляй с преданным собачьим взглядом, я бы, может, еще и дала слабинку, но командовать мной я не позволю!
— Мне не нравится твой ультимативный тон! — холодно заявила я и включила чайник. — Это все еще моя личная жизнь, то, о чем здесь речь.
— Речь о нашей совместной жизни! — Урс выполз из ванной и с силой ударил костяшками пальцев по новому кухонному столу.
Он был не так уж неправ, но я терпеть не могу, когда бьют костяшками по столу.
— Мы не только две стороны в наших отношениях, но еще и личности с собственными интересами и хобби, — отважно прочла я назидание.
— Уж не хочешь ли ты погоню за преступниками назвать хобби?! — Урс рассвирепел. Он по-прежнему не орал во гневе, но его уши стали цвета вареных омаров. — Это не что иное, как твердолобое упрямство. И к тому же глупое.
Я ополоснула кипятком заварочный чайник — внешне совершенно хладнокровная, внутри на все двести десять градусов.
— Значит, ты хочешь сказать, что я твердолобая, упрямая и глупая?
— Именно.
— Тогда все понятно.
— Совершенно верно. И ты будешь держаться от этого подальше!
— Помечтай! Только не в нашей постели. У меня разболелась голова. Можешь переночевать сегодня на диване в гостиной.
Что Урс позже и сделал. Но, когда на следующее утро я проснулась, готовая попросить у него прощения и пообещать все, что он хочет, его уже и след простыл.
БЕРЕМ НА ЗАМЕТКУ: Вожак всегда прав, даже когда неправ!
И держите себя соответствующим образом.
В записке, пришпиленной кнопкой, сообщалось, что он уехал на гольф и до вечера я могу на него не рассчитывать. Так что на завтрак к Силке я потащилась одна. Зато в отместку накануне я не напомнила ему поздравить с днем рождения тетушку, о чем сам он, естественно, напрочь забыл.
Вечером ему собственная мамочка три четверти часа давала нагоняй по телефону. После чего у Урса разыгралась мигрень. Наша холодная война достигла температуры, близкой к абсолютному нулю.
На этот раз мне пришлось спать на диване.
Обедали мы с Алекс в «Фай суши», японском ресторане на Ротебюльплатц. Японцев там вовсе не наблюдалось, зато было море сырой рыбки, которая ехала по узким транспортерам и соблазнительно
