не получается, у вас может создаться ощущение своей несостоятельности. А если прыгнете в постель, то покажется, что вы излишне перестарались. Просто поставьте перед собой цель — часок понаслаждаться жизнью с этим человеком и сохранить об этом парочку приятных воспоминаний.
ЗОЛОТОЕ ПРАВИЛО ФЛИРТА:
Флирт — это боевое искусство.
В плен не брать, пощады не давать!
14
OTTO
«Дорогая Незнакомка, я тоже не хочу провести свое будущее в одиночестве. Ищу на остаток моей жизни чуткую, добросердечную, нежную даму сердца для СЧАСТЬЯ ВДВОЕМ! Я изучаю древнюю и средневековую историю. Во мне вы найдете человека с широким кругозором. Мужчина 44 весен, абсолютно независим, с сильным интеллектуальным капиталом, который на все случаи жизни будет к вашим услугам и словом и делом. Для начала посылаю вам сердечный привет и оптимистичное «так держать!» Отто»
На следующее утро я милостиво позволила Урсу принести мне завтрак в постель и осыпать меня нежными поцелуями. И больше ни слова — ни о продолжении рода, ни о шпионаже, ни о Лауренцио. i — Сегодня я могу задержаться. Мы снимаем на кондитерской фабрике, — были последние слова Урса, перед тем как он галопом поскакал по садику, Аполлон и Зевс — за ним по пятам.
Я послала ему вслед воздушный поцелуй и, пока дворняги отвлеклись, забрала нашу почту.
Письмо из Швейцарии с легким ароматом одеколона. Его мать.
Открытка от моей школьной подружки Марианны. После окончательного разрыва с супругом она теперь жарилась под солнцем с юным Адонисом, только что достигшим совершеннолетия — так, перевернем открытку, прочитаем мелким шрифтом, — на Геркулесовых столбах. И ни словечка о трех ее несносных девчонках.
Счет с телефонной станции.
И толстый пакет со штампом «С-Трип». Да ну? Запоздалый соискатель?
Я вернулась на кухню и сварила кофе. Зазвонил мобильник.
— Я сегодня уже говорил, что люблю тебя? Урс. Милый выдумщик. Я подошла к окну.
Он уже сидел за рулем своего «сааб-комби» и махал мне рукой. Я помахала в ответ.
— Я тоже люблю тебя, сокровище мое. Будь осторожен на дорогах!
— Буду. Тогда до вечера.
— До вечера.
Я все еще мечтательно смотрела вслед своему мужчине, как неожиданно за кухонным окном возникли четыре лапы — Зевс и Аполлон скреблись по стеклу и облаивали меня.
— Тупые бестии!
И в этот момент снова зазвонил мобильник. От неожиданности я уронила его. Да, потихоньку старею.
— Золотце мое, ты что-то забыл? Тишина. Но в трубку кто-то дышал.
— Алло!
— Да, алло. Но это не золотце. Я говорю с женщиной, которая на предпоследней неделе давала объявление?
Прошло довольно много времени, прежде чем мне удалось убедить Отто, что «золотце» отнюдь не мужчина, а моя маленькая сестренка. Ласкательные имена у нас фамильная традиция, лихо врала я. Меня вот все зовут мышкой.
Похоже, до конца убедить Отто не удалось, но он все-таки согласился встретиться со мной за ланчем в «Кафе лё театр»[83].
Я вырядилась в джинсы и льняную блузку в цветочек, пуговицы на которой перепроверила дважды на предмет прочности их посадки.
После трех неудачных попыток я специально полистала старый справочник любовной игры, и теперь карточка с шестью золотыми правилами флирта лежала в кармане моих брюк.
В «Кафе лё театр» самый большой наплыв, как правило, перед началом сеанса: дело в том, что штутгартцы страшные киноманы. Но и этим поздним утром понедельника народу было много. Много молодежи, пара покупателей, и у дальней стены, спиной к толпе, — единственный в кафе мужчина без сопровождающих лиц.
Он даже не встал, когда я подошла к столику.
Я начала электризующим многообещающим тоном:
— Отто?
— Мышка?
Я присела.
Мы оба были одеты подходяще. На нем тоже были потертые джинсы и рубашка-гавайка с набивкой в цветочек. Различие было лишь в том, что я собрала волосы в конский хвост, а он, наоборот, распустил свои космы по плечи. И означенные длинные космы были довольно сальными — точнее сказать, такой эффект могли бы произвести пол-литра машинного масла. Если его срезанный подбородок прикрыть бородой, то — в сочетании с деревянными сандалиями — он стал бы смахивать на нашего Спасителя. Общая картина не выдавала в нем маньяка-убийцу, как в прямом, так и переносном смысле…
Я протянула ему руку, чтобы чувственно и с намеком пожать его правую.
Отто таращился на нее несколько мгновений, а потом вытащил из кармана джинсов одноразовые перчатки, натянул их и только после этого пожал мне руку. Затем скатал перчатки с рук и бросил в пепельницу.
— Пароль! — шепнул он мне и огляделся.
Ах да, пароль. Для разнообразия мы договорились не о красной розе или похожей безвкусице, а о пароле.
Определенно, это кара, которую уготовила мне судьба в наказание за то, что я обманываю Урса.
— «На западном фронте без перемен» [84]. — Я вытащила полотенце с нацарапанным на нем фломастером паролем.
— «И вечно поют леса» [85], — цитатой отозвался Отто.
Я попробовала проникновенно и пикантно-интимно заглянуть ему в глаза, но его глазные яблоки вращались в глазницах в темпе Спиди Гонсалеса[86], стреляя по сторонам, так что визуальный контакт удавалось установить лишь на долю секунды.
— Пароль нельзя было записывать. Он мог легко попасть в чужие руки, — прошипел Отто.
— В какие «чужие»? Ты что, договорился еще и с другими женщинами?
Отто наморщил лоб:
— Вижу, ты не воспринимаешь меня всерьез. Но если я расскажу тебе, что мне известно, ты еще как призадумаешься!
— Что для вас? — раздался голос официанта, вежливый и предупредительный. Но Отто вздрогнул.
— Вы не должны так подкрадываться! — наорал он на официанта. Они обменялись долгим взглядом.
— Мои извинения, синьоры.
— Мне вот это. — Отто ткнул пальцем в меню.
— Один «Шок-пичтри», очень хорошо.
— А мне один «Аполлинарис»[87]. И простите моего приятеля. Он только что вернулся из сорокамесячного плена северокорейских «скорпионов».
Лицо официанта не дрогнуло. Или он не смотрел последний фильм с Джеймсом Бондом, или держал меня за такую же чокнутую, как Отто. А может, ему провели неудачное лечение ботоксом, и теперь он
