страдал от паралича лицевых мускулов.
Да, обед может стать очень даже горяченьким!
Час спустя моя «вводная часть» разговора уже пятнадцать минут как была окончена. На то есть веские основания: я предпочитаю сильных молчаливых мужчин. Кто много болтает, невольно выдает свои слабости.
А Отто оказался самым отменным болтуном из всех, созданных Господом. Но — боже правый! — чушь он нес непомерную.
Во всех подробностях он разъяснил мне, кто такие «чужие», которые не остановятся перед тем, чтобы попытаться выкрасть у меня кухонные полотенца. Честно говоря, поняла я не все. Он говорил о каком-то сборище из «вольных каменщиков», сатанистов, оппортунистов, пересматривающих итоги Второй мировой войны, специальных секретных службах которые со своей стороны вывели вирус СПИДа, чтобы изничтожить всех гомосексуалистов на свете. Или что-то в этом роде.
Во всяком случае, этих «чужих» только тогда удастся обуздать, когда революционные ячейки тамплиеров — которые вовсе не были уничтожены, а скрываются в подполье, — вынырнут из конспирации и возьмут мировое господство в свои руки. Отто надеялся, что это произойдет в скором времени, еще до того, как с планеты Сириус нагрянут инопланетяне, которые когда-то вывели нас из обезьян, для того чтобы при наступлении тотального голода доставлять на Сириус свежее мясо.
Излагая все это, он напустил туману и непрерывно бросал затравленные взгляды в зеркальную стенку напротив. К своему «Шок-пичтри» он даже не притронулся, только все время болтал в нем ложечкой.
— Так они не смогут подслушать нас в свои направленные микрофоны. Они вживили мне чип, так что постоянно знают, где я. Звяканье ложки спутает их, — заверил меня Отто.
Между тем я уже изучила все позолоченные колонны в кафе и большие картины по красным стенам. Я пришла к мысли, что мне пора уже идти к маленькой сестренке, которой не существовало в природе.
— Отто, все это страшно интересно, — соврала я, когда он сделал небольшую передышку, чтобы набрать воздуху. — Но, может, продолжим разговор у тебя дома?
— У меня дома? — Щеки Отто покрылись лихорадочным румянцем. — Почему у меня дома?
«Чтобы я могла обследовать твою квартиру!» — Ну. — Я пожала плечами. — Здесь так шумно. И везде напичканы «жучки». У тебя мы были бы в безопасности, разве нет?
Отто пожирал взглядом декольте моей льняной блузки. Значит, у этого парня есть и другие интересы, кроме нездоровых связей с инопланетянами и тамплиерами.
— Давай пойдем к тебе, — наседала я на него. Он подозрительно посмотрел на меня.
— А не слишком ли ты торопишься? — осведомился он с тиком по всему лицу. Чего не хватало официанту, который со своим лицом мог бы выставляться в музее восковых фигур, у Отто было с избытком.
— Но, Отто, ты открыл мне глаза. Я вдруг почувствовала себя неуютно в таком людном месте. Пойдем к тебе.
Я наивно захлопала глазами. Трюк не удался. Черт, как же иначе я могу выяснить, хранятся у него в доме эти чертовы фотки и дневник Алекс или нет.
Неожиданно Отто вскочил как ужаленный. Его стул опрокинулся.
— Чего вам от меня надо? — истошно завопил он. — Я не хочу вести вас к себе домой!
В одно мгновение в кафе стало оглушающе тихо. И все-все-все уставились на меня.
— Вы одна из них! — забился в истерике Отто, обвинительно выставив на меня палец.
И в паническом бегстве покинул заведение. Все остальные вовсе не приняли меня за инопланетянку, о нет! Все приняли меня за девицу на промысле. Пока я ждала счет, двое господ подошли к моему столику и осведомились, сколько я беру. Кхх… Козлы!
15
ФРОДО
«Дорогая кардиохирургия, Ответить на твое объявление надо еще осмелиться. Мужчина явно должен стоять двумя ногами на земле, чтобы соответствовать тебе. Я такой. Пока что я работаю учителем в сфере продвинутого образования, но в ближайшем будущем надеюсь наслаждаться жизнью в теплых краях и заниматься только тем, что доставляет мне удовольствие.
Лучше бы с сильной женщиной рядом. Тебе знаком Коста-Дель-Соль [88]? Там я заложу чудный сад, буду купаться в море и писать свои мемуары. Первая глава у меня уже написана (по-испански).
Тебя это заинтересовало? Тогда позвони мне.
Я с удовольствием почитаю тебе и покажу фотографии моего последнего отпуска в Малаге [89]. Фридрих».
Когда я разнервничаюсь — иди когда меня принимают за девицу легкого поведения — я иду гулять в дворцовый парк. Мимо Старой оперы с потрясающими фонтанами, через мост к Среднему парку, к руинам беседки, вокруг пруда и обратно. Ночью я бы на это не отважилась, но среди ясного дня здесь кишмя кишело мамашками, толкающими детские коляски, джоггерами[90] и попросту нормальными людьми, что в сочетании с крякающими утками создавало картину полной гармонии.
Снова начало моросить, поэтому я не присела ни на одну из многочисленных скамеек. И пока я так рысцой бежала сквозь дождь, в моем мозгу на целую четверть секунды зависло «почему?» с огромным вопросительным знаком.
Уж вы-то наверняка знаете это всеобъемлющее «ПОЧЕМУ?», которое содержит в себе все «почему?» нашего существования. Почему мать никогда не любила меня так, как мне хотелось? Почему в нашей семье все всегда хорошо учились, а я с трудом окончила среднюю школу? Почему Убс Хорлахер в шестом классе влюбился не в меня, а в рыжую дуру Элеонору? Почему у меня уже появились седые волосы — на подбородке?! Почему я не Мадонна? Или хотя бы не Шакира?
И еще: почему я разыгрываю из себя мисс Марпл и расследую дело, которое и делом-то не является?!
Ну ладно, Алекс по объявлению наткнулась на мелкого мошенника, который не делает различия между «моим» и «твоим» и чьим хобби стало лишать бедную Алекс сна пошлыми угрозами. Подло, конечно, но дело обычное. Честно говоря, что бы такого случилось, если бы ее шеф узнал, что девица в наручниках с фотки — она? Или ее бестактные дневниковые записи скомпрометируют фирму, если попадут в Интернет? Из новостей по ящику я знала, что против ее фирмы выступают по меньшей мере три нации — то ли в защиту вечнозеленых тропических лесов от вырубки, то ли против эксплуатации рабочих. Так что парочка личных заметок какого-то директора по персоналу в Германии особого урона имиджу международного концерна не нанесут.
Ведь не засадят же Алекс в кутузку за парочку болтливых откровений! А если даже и привлекут, то незамеченной до сих пор ни в чем противозаконном гражданке дадут максимально пару месяцев условно, и все.
А я уже три недели как не получала новых заказов на переводы. И если в скором времени не найду клиентов, то скачусь в полную финансовую зависимость от Урса. Куда только делась моя гордость!
Нет, хуже не придумаешь! Мне надо срочно ехать домой и обзванивать все переводческие агентства, для которых я уже переводила всякие там аттестаты, дипломы, свидетельства о браке и разводе, справки о беременности. Непременно найдется кто-то, кому потребуется заверить справку о благонадежности. А может, у мелкого баварского издательства, выпускающего разного рода познавательную литературу, меня ждет книжонка на перевод. Правда, в последний раз, закончив труд «Аура наших домашних растений и как ее распознать. Пособие по установлению контакта с кактусом и азалией», я поклялась себе, что больше никогда в жизни не буду засорять мозги немецкой читающей публике подобной чепухой. Но сейчас вдруг ощутила духовную потребность.
— Точно! — воскликнула я так громко, что бабуля, которая кормила на скамейке голубей, испуганно
