понимается? Посудачить с соседкой, перемыть у другой соседки все косточки — это отдых. Отдых, который поднимал бы человека и расширял бы его горизонт, — к этому мы только начинаем подходить. К общественной работе женщина также только начинает подходить.
Тут был съезд работниц и крестьянок. Там многому можно было поучиться. Там говорили о том, как новый быт проникает в деревню. Особенно интересно было высказывание крестьянок о том, как общественные отношения проникают в новый быт. Крестьянка Тамбовской губернии говорит: «Я ему говорю: дорогой товарищ муж, ты об этом деле как думаешь?» Не знаю, кто десять лет тому назад так говорил: «Дорогой товарищ муж, как ты об общественном деле думаешь?» Новый быт и общественная работа тесно связаны одно с другим. Новый быт означает постепенную замену единоличного труда коллективным трудом, означает втягивание женщины в работу. Сдвиг у нас очень большой, но думать, что это сделается само собой, не приходится. Съезд работниц и крестьянок заставил каждого очень много подумать. Рассказывают, что крестьянки участвуют в выборах, а сидевшая рядом со мной женщина говорит: «Пошла одна женщина на выборы, поторопилась печку закрыть раньше времени (а муж и дети на печке спят). Пришла, а все насмерть угорели». Это произвело большое впечатление на деревню, говорили, что вот пошла на собрание, а мужа и детей уморила. Конечно, это исключительное явление, но и тут старый быт с новым переплетается.
Новый быт неотделим от общественной жизни, и поскольку имеется общественная жизнь, постольку имеется новый быт. Надо только помнить, что нам еще много над этим придется поработать. Эти кружки домоводов — только первый шаг в этом направлении. Не надо думать, что наши домоводки все переймут от швейцарок, немок и пр. Но не это и наша цель. Наша цель — создать женщину-общественницу, помочь ей создавать новый быт, новые отношения, чтобы быт не удерживал новую растущую жизнь, чтобы мертвый не держал живого. Кружки домоводок — это тоже знамение новой общественности, которая создает нового человека. Позвольте вам пожелать успеха в работе вашего кружка, позвольте пожелать, чтобы вы более энергично боролись со старым и создавали новый быт, который поможет росту новых человеческих взаимоотношений.
Меня тут товарищи упрекали, что я об антирелигиозниках, о библиотекарях-передвижниках ничего не говорила, о молодежи не говорила. Я должна сказать, что я не говорила потому, что иначе мне еще два часа пришлось бы говорить. Скажу только, что это неразрывно связано со всем бытом, а говорить сегодня об этом подробно не могу.
Относительно религии скажу, что во время военного коммунизма было так, что насильно срывали иконы и чуть ли не хотели их расстрелять. Теперь это пошло иначе, и мы видим, что там, где быт, и женский быт в особенности, тяжел, там мы видим возрождение религиозных верований. Я хотела бы подчеркнуть такую вещь. Конечно, религия покоится на темноте, на неверном представлении об окружающем мире. Это приходилось и в прежние времена отмечать, когда приходилось иметь дело с рабочими. Тут вопросы о религии выступали очень резко. Помню, как один рабочий на уроке географии мне рассказал все о движении Земли и т. д. «Только, знаете, — говорит он, — это все господа выдумали, что Земля движется вокруг Солнца и т. д. Мы не за господами пойдем, а будем в бога верить». Тут сказалось недоверие к господствующим классам. О том, что духовенство правящим классам служит, это не все знали. Особенно не знали этого о сектантстве, которое часто против правительства боролось.
Мы должны учитывать то, что голой агитацией мы очень мало можем сделать. Когда приходилось в Галиции с крестьянками в горах разговаривать, приходилось слышать такие речи: «Всю неделю живешь в горах, а придешь в церковь — народ увидишь. Всю неделю думаешь о ребятах, телятах и т. д., а в церкви о другом подумаешь». Это то, чего они добиваются — чтобы не вечно о ребятах, телятах и горшках думать. Если мы возьмем религию католическую, то надо сказать, что она давала довольно много ярких переживаний. Например, музыкальные переживания. В оперу крестьяне в Польше не попадут, а в церкви они слышат оперных певцов. И наше духовенство идет теперь на это. Село Павлово приглашает оперных певцов из Москвы для пения в церкви. Религия также показывает и сценическое искусство, в особенности католическая религия. Все богослужения носят театральный характер. Таким образом религия удовлетворяет потребности в общении, в искусстве и в других переживаниях. Борьба наша должна быть такой, чтобы давать все это вне церкви, другим путем — через кино, через радио. Это могучее средство отвлечения от церкви, от религии. Я получила как-то письмо из Ленинградской губернии о том, что к финнам приезжают сектанты и устраивают радения в избах-читальнях. Писали, что надо это запретить. В ответ на это письмо я запросила, ставит ли изба-читальня лекции на финском языке, ставится ли кино и т. д. Оказалось, что нет. Потом пришлось побеседовать с антирелигиозниками. Они говорили, что в день, когда приезжали сектанты, они ставили кино и отвлекали от сектантов. Дать искусство, в котором потребность очень велика, — это тоже значит бороться с религией. Но не только слушать и видеть, надо дать возможность и самому участвовать во всем этом. Надо устраивать хоры, устраивать танцы и т. д. Конечно, если мы никак не ставим политпросветработу, если мы не ставим ни спектаклей, ни кино и т. д., мы не удовлетворяем естественных потребностей массы, и она ищет удовлетворения там, где привыкла раньше его искать. Чистой агитацией ничего не дашь. Потребность вырваться из ежедневной серости слишком велика. Если мы не пойдем на формы пропаганды, о которых я говорила, на формы, близкие массе, и особенно женской массе, то мы оттолкнем массу к религии.
По вопросу о передвижке я также скажу несколько слов. Мы знаем, что в деревне есть определенное расслоение и что в деревне более культурным является более зажиточный крестьянин. Такой крестьянин выписывает часто и «Правду» и книжку по агрономии купит и прочтет и т. д. У нас получается часто нового типа кулак. Не кулак, который рисуется на картинках с большим животом, всех грубейшим образом притесняющий. У нас есть уже новый тип — тип «культурного» кулака, который может использовать ситуацию, который может разжиться без таких грубых форм. Недавно мне рассказывали, что в Калужской губернии организовалась кооперация. Кулак, который получал прибыли на каждый платок по двадцать копеек, вдруг заявил, что он желает пожертвовать 3 тысячи рублей на кооперацию. Как же это? Крестьяне недоумевали. Но когда они спросили, на каких условиях он дает эти деньги, оказалось, что за 3000 рублей он хочет, чтоб за ним осталось исключительное право закупки пряжи в государственных учреждениях. Вот таким более тонким способом кулак новый вытесняет старый тип кулака. Конечно, это не везде в одинаковой степени, но почти везде наиболее культурным является кулак. Беднота, батраки еще очень отсталы. Трудно поверить, но у нас есть такие бедняцкие слои, до которых еще не докатились завоевания Октября. Я недавно получила письмо из тамбовской деревни; крестьянин пишет: «Уж так мы обижены, все праздновали Октябрь, а мы даже не знали, что такое Октябрь. Оказывается, что в октябре помещиков и капиталистов погнали. Уж мы бы попраздновали — помещик моему отцу шею свернул». Вообще письмо высказывает полную солидарность с Советской властью, но до них еще не докатился Октябрь. По поводу празднования Октября вообще очень много писали. Один избач удивительно описывал это: «У нас избу-читальню украсили и написали плакат «Да здравствует освобожденный труд!». У нас есть изба-читальня, крестьянские курсы, комитет взаимопомощи и т. д. Раньше на манифестацию мы ходили пятнадцать человек молодежи, а теперь все пошли — старики и старухи семидесятилетние. Как запели «Вперед, заре навстречу», то я подумал: да, теперь уже массы пошли. Выступила восьмидесятисемилетняя старуха, которая еще крепостное право помнит. Она говорит: «Где был бог, когда нас пороли? Бога нет и не надо». Народ прослезился и говорит, что до конца будет завоевания Октября отстаивать. Деревня была украшена где платком, где красной рубахой» и т. д. Вот эти своеобразные флаги, старики и старухи, поющие «Вперед, заре навстречу», выступающие восьмидесятисемилетние старухи — это новый быт, на который можно опереться. Надо передвижнику прийти с книжкой к таким, которые до сих пор не знают, что такое Октябрь (они в читальню не пойдут). Надо, чтобы избач к ним пошел. Одна рязанская женщина рассказывала: «Женщины не ходят на собрания. Я думала, как сделать. Пошла я по домам с книжками и стала читать их. Стали слушать и просят еще приходить. Ну, говорю, давайте собираться по десяткам, вы будете работать, а я читать. Так и сделали. Когда приехали из волости и было собрание, я всех позвала, и все крестьянки пришли на собрание». Эта крестьянка пошла по правильному пути — подомовой агитации. Этот путь имеет громадное значение для передвижника. Мы мало обращаем внимания на подомовую агитацию, а между тем передвижник, который принесет книжку бедноте, принесет ее тем, которые дальше своего хозяйства никуда не забирались, а это имеет громадное значение.
Позвольте вам пожелать вместе дружными рядами наступать на старый быт и строить новый, строить
