Виан от неожиданности икнул и чуть не выпустил веревку. Но, похоже, не он один думал, что лошадям разговаривать не полагается, – кобыла испуганно навострила уши и, скосив глаза вперед, уставилась на собственную морду с поистине непередаваемым изумлением.
– Ты меня поймал, так что теперь я принадлежу тебе, – - продолжала она, ошалело тараща глаза и словно пытаясь отстраниться от своего рта, явно задумавшего своевольничать.
– Лошади разговаривать не умеют, – сказал Виан, не столько обращаясь к кобыле, сколько сообщая вселенной, что в ней что-то разладилось.
– Разумеется, не умеют, – охотно согласилась лошадь, – поэтому слушай и не заставляй меня лишний раз идти против законов мироздания.
Завершив эту тираду, она вскинула морду и отчаянно заржала. Вероятно, способность производить нормальные лошадиные звуки ее несколько успокоила. И хорошо, а то Виан начинал побаиваться, как бы лошадиные глаза не вылезли из орбит.
Привязав веревку к ограде, парень подошел поближе к плененной лошади и осторожно потыкал в нее пальцем. Лошадь испуганно отпрянула.
– Ты чего? – спросила она. – Нет, я не водяная лошадка, я обычная лошадь, только очень красивая умная.
Уверенности в собственном уме ни в голосе, ни выражении морды кобылы что-то не было заметно.
– Странно как-то, – сказал Виан. – Ты говоришь: «поймал», но я не заметил, чтобы ты особенно сопротивлялась. Годовалого домашнего жеребчика и то куда труднее удержать.
– А то! – фыркнула кобыла. – Пока тут ночь за ночью походишь, да пока братьев твоих…
– Что-что? – удивленно переспросил Виан.
– А, забудь. Это я так, проговорилась… Лучше скажи, нет ли здесь какого-нибудь не слишком посещаемого сарая или дома?
– Это еще зачем?
– Ну сам подумай, кто тебе даст спокойно держать такое благородное животное на вашем сельском подворье?! А если и дадут, то ни мне, ни тебе покоя не будет. А мне, – кобылица, несмотря на монотонность голоса, выделила это слово, – нужен покой. Будет покой – будет тебе счастье.
– Ну, есть тут неподалеку сараюшка, вроде как не слишком гнилая, – с сомнением сказал Виан, – ее пастухи временами зачем- то пользуют, но сейчас она пустая стоит.
– Во! – всхрапнула кобыла. – Отведи меня туда и едой какой обеспечь. А я тогда через три дня рожу таких коней, каких ты уж точно никогда не видывал!
– Роди-ишь? – - протянул парень. – - Через три Дня? – он внимательно оглядел лошадиный бок, затем для верности обошел вокруг кобылы и оглядел второй бок. Жеребой, тем более – на последнем сроке, лошадь не выглядела. – И как это у тебя получится?
– Не твоего ума дело! – ответила лошадь. – Как и кого рожать – это моя забота, ты знай корми.
Ну, – добавила она, подумав, – может, это будет не через три дня, а через шесть… седмицы через полторы – уже точно!
Не сказать, чтоб Виан поверил: говорящая лошадь – говорящей лошадью, но и с малолетства обученные речи деревенские бабы отнюдь не всегда могут предсказать точное время собственного разрешения от бремени и уж тем более – как будет выглядеть младенец. Но простое человеческое любопытство было его неотъемлемым свойством, поэтому он отвязал лошадь и повел ее к сараюшке.
– Ты меня слушай внимательно, – говорила по дороге лошадь, – кони, которых я… рожу, хоть и хороши, но ты можешь их продать, ежели деньги потребуются. А кроме них, родится еще маленький конек – вот его не продавай никому и никогда! Только попробуй!…
– И что? – поинтересовался Виан.
– Не будет тебе счастья. Этот конек, он может… ну, не сказать, чтобы все, но очень многое. Так что как он народится, держись подле – и не пропадешь.
– Ой, откуда ты все это знаешь? Кони еще не на родились, а ты уже их стати расписываешь! Что-то ты не договариваешь…
– Ты же сам сказал, – огрызнулась кобыла, – что лошади говорить не умеют, вот я и не злоупотребляю.
– Ну и ладно, – отмахнулся парень, – вот уже и пришли.
Когда Виан завел кобылу внутрь и подпер поленом не слишком надежную дверь, ему показалось, что сбоку от дороги в густом бурьяне кто-то облегченно вздохнул.
– Как дела, госпожа?
Конеподобный колдун появился из на мгновение полыхнувшего синим портала. Омелия от неожиданности уронила книгу, которую читала, и та гулко лязгнула об пол бронзовыми накладками переплета.
– Шакал тебя заешь, Лазаро! Я же чуть с испугу не умерла!
– Ну-ну, – успокаивающим тоном проговорил Лазаро, – девушку, которая с мечом в руках встретила солдат Аль-Хардира, мало что может напугать до смерти. И уж точно это не ее придворный маг в образе неведомой зверюшки. Так все-таки как дела?
– Ну какие могут быть дела?! – девушка поднялась с кресла и прошлась по комнате. – Какие могут быть дела, когда я сижу тут хуже, чем в тюрьме! Сю да, знаешь ли, гости не заходят, со светскими развлечениями плохо. Хорошо хоть с едой и питьем проблем пока нет. Я и представить себе не могла, что мне – мне! – придется стоять у плиты и самой готовить всякие разносолы.
– Ну, если я покопаюсь в магических вещицах, может, и удастся найти заклинание Прислужника… – Да нет, время-то надо чем-нибудь занять, так что я на это не жалуюсь. Это я так… Главное, здесь жутко и одиноко, особенно по ночам. Я последнее время стала отсыпаться днем, а ночами сижу и читаю, чтобы не так страшно было.
– А ты бы в Шар смотрела – я его включил, он теперь работает сам.
– А я и смотрела, – мрачно проговорила девушка и, помолчав, добавила: – Что, все короли такие?
– По-всякому, – пожал плечами Лазаро.
– Где-то здесь…
– Эти магические закрома бездонные, что ли? – поинтересовалась Омелия.
Лазаро оторвался от своего занятия и повернулся к девушке, подняв уши торчком.
– Почти, – сказал он. – Только боевых штучек здесь не осталось. По крайней мере, я думаю, что не осталось. Тут же поколения четыре копило все, что ни попадя, а озаботиться каталогизацией и сортировкой никому времени не доставало, – он вздохнул, – и мне тоже, дураку старому.
– Ну вот и озаботься, – хмыкнула Омелия, вертя
в руках подобранный с пола сломанный костяной гребень. На гребне были искусно вырезаны гарцующие кони с развевающимися гривами – жаль только, изделие костореза переломилось пополам, оставив от одной из фигурок лишь круп с хвостом и ногами.
– Как ты думаешь, это легко делать копытами? вкрадчиво спросил маг. – Мне же даже ругаться опасно – - мало ли что из сказанного материализуется! А иногда, знаешь ли, очень хочется… – тут он увидел обломок безделушки в руках у девушки: – О, вот же он!
– Ты это искал? – с подозрением спросила Омелия, протягивая колдуну остатки гребня.
– Это, это.
Лазаро взял сломанный гребень зубами и некоторое время стоял и размышлял – вероятно, о том, куда теперь деть находку. Затем пихнул куда-то под мышку. Омелия еще подумала, что у него там не иначе карман какой. Поскольку в объяснения Лазаро не вдавался, девушка вновь принялась изучать наследие предков, перекладывая различные, большей частью непонятные, предметы с места на место.
– А что будет, – поинтересовалась она – если я все же найду какую-нибудь «боевую штучку»? – В принципе все может быть, – пожал плечами Лазаро. – Но ничего опасного не случится. Все магические предметы содержат собственный заряд энергии, но для полноценного срабатывания они должны оказаться в руках мага. Так что играйся на здоровье, глядишь – развлечешься.
Любопытства Виану было не занимать. В течение седмицы парень позабросил все предыдущие увлечения и прожекты – на радость старшим братьям. Он старался, как мог исправно, выполнять все поручения по дому, а потом отправлялся к пастушьему сараю, прихватив косу, а иной раз и немного овса, позаимствованного из родительской конюшни. Накосив охапку травы на ничейной делянке у леса, Виан каждый раз воровато оглядывался, хотя сам не знал, чего именно опасается.
Впрочем, пока ничего не происходило. Кобыла дичилась и таращила в испуге глаза, но сено и овес ела. Проблема возникала с уборкой навоза – кобыла, едва Виан подходил к ней поближе, начинала сильно нервничать, забивалась в угол, а когда парень оказывался достаточно близко – норовила лягнуть. Разговаривать она отказывалась, равно как и слушаться человеческих слов.
«Не иначе как в ту ночь она какой травы волшебной наелась, от которой звери разумную речь понимать начинают», – думал Виан, прекрасно отдавая себе отчет, что сейчас он едва ли заарканил бы эту лошадь. Однако парня не покидало желание посмотреть, что же будет дальше.
Терпения хватило ему как раз до конца седмицы.
Аккурат утром седьмого дня в гости к отцу зашел старик Халуп. Виан только-только продрал глаза, когда услышал его скрипучий голос:
– А слыхал, чего мой внучек вчерась нашел? Отец, видимо, ответил отрицательно, потому что Халуп продолжал:
– А он с соседней деревни, с Поймищ, поздно возвращался, уже темнеть начало. Он и решил срезать через лесок, даром что места свои, знакомые. И вот уж опушка недалеко, как видит – сверкнуло что-то промеж деревьев. Нехорошо сверкнуло, поколдовски. Ну, парень-то он не робкого десятка, прямо на отблеск и пошел. Дай, думает, хоть глазком погляжу, что за тать там ворожбу творит. А то, может, уж в набат пора бить.
Халуп охрип и зашелся кашлем. Но, видимо, очень уж хотелось досказать новость. Поэтому он продолжал, еще не
