– Она видела вас?
– Да.
– С цветами?
– Разумеется.
– Отлично! – девушка хлопнула в ладоши и подошла к нему ближе. – Сегодня спектакля не будет, – огорченно сказала она; – Вчера, после того как вы ушли, Розалинда мне тако-о-ое устроила.
– Могу себе представить, – в этот момент Питер вспомнил стычку с собственной матерью и помрачнел.
– Так что отныне нам придется довольствоваться традиционными формами, – заключила Габриэлла и хихикнула. – Кстати, теперь Розалинда считает, что у вас весьма эксцентричный музыкальный вкус.
Питер тихо застонал. Упрямая девчонка свалила-таки собственные проказы на него. Конечно, Розалинда теперь считает, что у него эксцентричный вкус. А что же ей еще остается думать, после того как он у нее в доме во все горло распевал похабные песенки?
Вежливый стук в дверь прервал веселье Габриэллы и страдания Питера. На пороге возник Гюнтер. В одной руке он держал хрустальную вазу, наполненную водой, а в другой ножницы.
– Миссис Леко предположила, что вам эти вещи могут понадобиться, – сообщил он и вручил вазу Габриэлле с такой торжественностью, будто это была, как минимум, чаша Грааля.
Девушка сама выхватила у него из рук ножницы и быстро захлопнула дверь. Принесенные Гюнтером предметы присоединились к букету, который Габриэлла даже не подумала поставить в вазу.
– Итак, ваша светлость, – сказала она, поворачиваясь к Питеру. – Чем мы займемся сегодня?
Питер тоскливо посмотрел на столик, где в живописном беспорядке расположились букет, ваза и ножницы, и предположил:
– Может быть, ты для начала поставишь цветы в воду? – он вздернул подбородок, раздраженный таким отношением к своему подарку. – Я старался, чтобы букет выглядел как можно романтичнее, но ты, кажется, этого вовсе не замечаешь.
– О-о-о, – многострадально простонала Габриэлла, взяла цветы и небрежно сунула их в вазу прямо с оберткой. Затем она выдвинула ящик стола и достала оттуда шахматную доску.
– Как насчет партии?
– Но букет! – Питер был возмущен до глубины души. – Ты что же, оставишь его… вот так?
– Да, – невозмутимо ответила Габриэлла. – Розалинда надеется, что я красиво оформлю его для вас, поэтому и прислала вазу с ножницами, но этому не бывать. Видите ли, она считает оформление букетов одним из видов романтического искусства, и я таким образом должна продемонстрировать вам свой вкус, – она помолчала и добавила: – И еще это должно воспламенить ваше… Как бы это сказать? Ну, словом, после того как вы увидите свой букет в вазе, ваше мнение обо мне должно стать лучше.
– Но ведь Розалинда придет в ярость, когда узнает, что ты не оформила букет. Габриэлла злорадно улыбнулась.
– Ну и пусть. Я скажу, что была слишком занята и увлечена… вами.
– И опять позволишь ей думать, что я до безобразия эксцентричен? Ну, уж нет, дудки! – он одернул жилет и подошел к столу. – Если ты не собираешься заниматься цветами, это сделаю я.
Питер вытащил букет из вазы, снял мокрую обертку и разложил цветы на столе. Взяв ножницы, он прикинул объем работы, решительно откромсал половину стебля роскошной розы и… на этом остановился. Что следует делать дальше, Питер Сент-Джеймс не знал.
Поймав насмешливый взгляд Габриэллы, Питер покраснел и понял, что отступать поздно. Придется или красиво расставить цветы в вазе, или с позором сдаться на милость победителя. Отложив в сторону изувеченную розу, он взял другую и сунул ее в воду. Цветок тут же упал на край вазы и остался одиноко торчать там под углом в 45°. Питер попробовал добавить к розе нарциссов, но вышло только хуже.
С трудом сдерживая улыбку, Габриэлла тоже подошла к столу. Она смотрела не на цветы, а на руки Питера. Его длинные, изящные пальцы перебирали хрупкие ростки с такой нежностью, что Габриэлла почувствовала какую-то странную пустоту в желудке. Ощущение не было похоже на голод, скорее она напоминало… томление. «Как странно», – подумала Габриэлла. Но еще удивительнее было то, что ее вдруг охватило неодолимое желание составить этот злосчастный букет.
– Существуют определенные правила составления букетов, – сказала она, наклонясь над столом.
– Правила? – Питер пренебрежительно хмыкнул и, покалечив еще один цветок, вызывающе сунул его в самую середину вазы. – Правила, моя дорогая, существуют для того, чтобы их нарушать.
– Не глупите, – она нахмурилась и отняла у него ножницы. – Правила обеспечивают безопасность, надежность, порядок, даже красоту, если хотите. А что касается букетов, то здесь без определенных правил просто не обойтись. Обычно предпочтение отдается геометрическим фигурам, потому что стройность линий радует глаз и поднимает настроение. Я лично больше всего люблю треугольник. Вот смотрите, – она провела по контуру, который образовали поставленные ею стебли.
Питер взглянул на. творение ее рук, скрестил руки и недоверчиво заметил:
– Но в природе цветы не растут треугольниками, а смотреть на них все же приятно. То же касается и человека. Я знаю массу людей, которые не вписываются в общепринятые шаблонные рамки, но от этого не становятся хуже. Правила противоестественны, – он наклонился к ней и прошептал на ухо: – Правила придумало наше смешное общество. Мужчины, женщины, старики и дети – все теперь знают, что прилично, а что неприлично, что правильно, а что нет.
– Я не понимаю, о чем вы говорите? – спросила она, поднимая глаза. От его близости ее вдруг бросило в жар.
– Я говорю о лицемерии. О том, как глупо выглядит женщина, отказывающаяся сесть в карету с
