– Вы часто бываете в Джерси?
– Довольно. Слушайте, а почему вас назвали Джез?
– Просто Хуанита Изабелла для имени слишком длинно.
– В вас есть испанская кровь?
– Отчасти. В основном ирландская и шведская. Я калифорнийка.
– Коренная?
– Что, в первый раз встретилась?
– Похоже, что так. Подождите-ка... Я знал одного парня, он родился в Вегасе... Нет. Еще была девушка, она из Корона-дель-Мар, – тоже нет. Вы первая коренная калифорнийка, которую я встретил. А знаете, когда первый раз встречаешь человека другой национальности, нужно загадать желание.
– Но вам же прекрасно известно, что дель-Мар – в Калифорнии. Так что никакого желания.
– Вы очень необычная. Почему вы мне не льстите? Не спрашиваете, как это я взобрался на Тибет или пересек на верблюде Гоби, или сколько раз вываливался из вертолета, поднимался и продолжал идти дальше? Где благоговение, которое студентка-первокурсница должна испытывать перед известным фотожурналистом?
– Тогда вам следовало пригласить сюда кого-то из ребят.
– На самом деле я совершенно не терплю тупого обожания. Сыт им по горло. Куда приятнее умелое, искусное, едва заметное высокомерие, как у вас. Хотя чуть-чуть кокетства бы не помешало. Мы все же разного пола. Не исключено, что абсолютно разные люди. По правилам хорошего тона, не грех и намекнуть, что вы эту разницу чувствуете.
– Я никогда не кокетничаю, – искренне сказала Джез.
– Знаю. Да и зачем вам? Вы для этого слишком красивы. Слишком интеллигентны. И слишком заносчивы.
– Я не заносчива, – возразила Джез, потягивая вино, и в глазах ее вспыхнули веселые искорки.
– Это я просто к слову. Красива и интеллигентна, но вовсе не заносчива.
– Отлично сказано. К тому же я исключительно скромна.
– По-моему, ты мне нравишься.
– Я знаю, – беспечно-весело отозвалась девушка.
– Та-ак... А я тебе? Нет-нет, забудь! Я никогда ничего подобного не спрашивал.
– Не бойся, я не использую против тебя эти слова. – Джез не смогла сдержать смешка, заметив отразившийся на его лице ужас. – Я бы сказала, нравишься. Ты относишься к тем людям, которые всем в основном нравятся. Чего в тебе не любить?
– Так ты же меня не знаешь. Мало ли что там скрывается?
– Не сомневаюсь. Только насколько все это плохо?
– Выяснить это удастся только одним способом. Пообедаем вместе?
– Конечно, – ни секунды не колеблясь, отозвалась Джез. Она предполагала, что аперитив закончится обедом.
– Так, значит, у тебя сегодня нет свидания?
– Нет. А почему ты почти каждый вопрос начинаешь со слова «так»?
– Разве?
– Ну, неважно. Надеюсь, это не заразно. Так куда мы отправляемся ужинать? – быстро спросила Джез. Одета она вполне прилично для любого калифорнийского ресторана: белые брюки и плотный вязаный ажурный свитер.
– Я подумал, а почему бы нам не пойти к тебе?
– Ты это серьезно? Я живу вместе с двумя подругами. У нас найдется арахисовое масло, бананы и молоко. Надеюсь, девочки с нами поделятся. Как тебе перспектива?
– Даже для завтрака маловато, – вздохнул Гэйб, пожав плечами. – Остаются таиландский, китайский, индийский, марокканский, японский и итальянский варианты. Но только не французский. Терпеть не могу французскую кухню. Все истинно цивилизованные люди ее ненавидят, и даже сами французы, предел мечтаний которых – стейк с картофелем фри, запитые двумя бутылками красного вина, вперемежку с пачкой-двумя сигарет. Конечно, еще есть пицца. А можно воздать должное самому простому варианту: остаться здесь и довольствоваться гамбургерами.
– Так и поступим. Гамбургер так же естественен, как и виски, – решительно проговорила Джез.
– В тебе есть что-то... необычное. Не понимаю только что. А если я не ухватываю суть чего-то, это выводит меня из себя. Никак не могу объяснить точно... Что-то особенное, не своеобразное, а... В общем, то, что никак не получается ухватить.
– Еще будет время. Я никуда не денусь.
Джез особым образом повела плечиком, чтобы показать этому надоеде, что его анализ ей безразличен, что она не станет менять свои привычки в угоду кому-то, однако смягчила свой жест улыбкой, столь же неуместной после этих слов, сколько соблазнительной.
– Понял! Вся эта твоя смесь, испанско-ирландско-шведская, это все жульничество! Ты – Венгерка! О черт, в каком я дерьме!
