похожее? Это случилось не только со мной? Не может же быть, чтобы это испытывал только я?
Джез не могла пошевелиться. Она продолжала сидеть неподвижно, зная, что с нее довольно просто слушать его и ждать. Руки его дрожали так же, как и ее, только у него они были теплыми, а у нее – ледяными.
– Значит, это мы выяснили. Любовь с первого взгляда, вот что это такое. Вот что с нами произошло.
Джез попыталась улыбнуться. Не вышло. Испуганная, она не знала, что делать, как ей себя вести. Ей никогда не подняться и не уйти спокойно из этой обтянутой красной кожей кабинки. Видно, весь остаток жизни придется просидеть здесь. Как она осмелилась заговорить с ним? Какая часть ее сознания породила эти слова? Но пока он не выпускает из своих ее руки, с ней ничего не произойдет.
– Ты уже почувствовала это на лекции? – продолжал терзать ее Гэйб.
– Не помню. Это было слишком давно. Да... Наверно... Не знаю.
– Но ты собиралась уйти, Джез. А если бы я тебя не остановил?
– Это невозможно.
– Невозможно, – быстро согласился Гэйб. – Точно. А ты знаешь, что я тебя еще ни разу не поцеловал?
– Похоже, это не имеет значения, – пробормотала Джез неуверенно.
– Ты права. Мы должны сделать так, чтобы имело значение.
– Но ведь никакой спешки нет... – едва выдохнула девушка.
– Тебе все равно?
– Вовсе нет.
– И мне тоже. Давай-ка покончим с этим. Чем дольше ждешь, тем труднее, – сказал Гэйб с уверенностью и решимостью человека, вся жизнь которого – сплошной риск, ни одному нормальному человеку не ведомый. – Поедем ко мне в отель?
– Хорошо. Только, пожалуйста, не выпускай мою руку. Так и держи.
Гэйб отпустил руку Джез лишь в тот момент, когда вставлял ключ в замок гостиничного номера, а переступив порог, крепко обнял ее, прижавшись спиной к двери.
– Теперь ты в безопасности. Ты дома, – сказал он, чувствуя, как дрожит она под плотным свитером.
– Тогда не выпускай меня из рук.
Голос ее прозвучал низко и жестко. Она прильнула к нему, зарывшись лицом ему в грудь.
– Ты так испугана? – выдохнул он куда-то ей в затылок.
– Да.
Ответ прозвучал так решительно, словно она начисто отвергала любое подозрение в трусости.
– Я тоже.
– Но ты намного старше меня. Ты должен быть смелее, – запротестовала девушка упрямо-застенчиво, прячась за этой застенчивостью, будто только так всегда и поступала, хотя не смогла бы припомнить ни единой похожей ситуации.
Гэйб легонько отстранил Джез, откинул назад ее голову и, мягко коснувшись пальцем ее губ, улыбнулся.
– Мне пора набраться храбрости и поцеловать тебя. Склонив голову, он медленно прильнул губами к ее губам, и этот легкий, почти насмешливый поцелуй подействовал на Джез чуть успокаивающе, позволив расслабить мускулы и снять напряжение.
– Я уже настолько смел, что готов целовать тебя вечность, – прошептал Гэйб, целуя ее снова и снова, чувствуя, как понемногу унимается дрожь, теплеют и поддаются его настойчивым, ищущим губам ее прохладные губы. Они еще сочнее, чем казались, подумал он, полнее, чем он мог вообразить, свежие, нежные и упругие, каких он никогда прежде не знал.
Джез отозвалась с неловкой готовностью, мало-помалу отвечая поцелуем на поцелуй, словно начиная втягиваться в чудесную игру, в которой игроки не проигрывают и не выигрывают, – игру, в которую хочется играть бесконечно.
– Нельзя же вот так вот простоять тут в обнимку целую вечность, – произнес наконец Гэйб между двумя поцелуями.
– Почему же нельзя? – пробормотала Джез. – Кто-то может нам помешать?
– Просто так неудобно. Ты не хочешь... присесть?
– Я хочу того же, чего хочешь ты.
Он еще не встречал девушки, думал Гэйб, хотя, видит бог, их у него перебывало достаточно, которая готова была бы целоваться, стоя всю ночь напролет, но ведь и он раньше никогда не влюблялся. Похоже, причина в этом? Все старые правила сейчас недействительны. Началась совершенно другая игра.
– А что ты думаешь о кушетке? – спросил он дурашливо, чувствуя себя смешным, нелепым и подсознательно желая быть таким.
– А что нужно думать о кушетке? – отозвалась Джез, целуя его в нос.
– Ну, мы могли бы взглянуть на нее, поговорить о ней, просто посидеть, а можем и разложить ее.
