«Магазин грез», безошибочно указывая на все недочеты и промахи, допущенные ею, Спайдер был человеком, у которого на любой вопрос есть ответ. Он ненавязчиво заставил ее дать им с Вэлентайн полную свободу действий и в короткое время превратил ее бутик в исключительно преуспевающее предприятие.
Когда эпоха «Магазина грез» окончилась, Спайдер вернулся из своего кругосветного плавания и уговорил ее дать название «Магазин грез» каталогу, хотя, когда Джиджи с Сашей предложили эту идею, она была категорически против. Он оказался прав. В который раз! Интересно, почему так получается: за что бы она ни бралась, это всегда делается по воле Спайдера. Неужели за десять лет он сумел, с ее молчаливого согласия, полностью подчинить ее своей власти? Да, надо признаться, что так и случилось. От этой мысли Билли вскочила со скамейки и принялась мерить шагами дорожки сада. Этот мужчина — пускай даже и любимый — просто ведет ее за руку, как будто у нее никогда не было своей головы на плечах, как будто она просто богатая женщина, готовая всегда выслушать его советы, дать себя уговорить и идти, куда он скажет. Богатая кукла. Она, Уилхелмина Ханненвелл Уинтроп Айкхорн Орсини Эллиот, всего лишь богатая, безмозглая кукла.
К черту все! У нее есть одна идея, и, надо сказать, недурная. Билли решительным шагом покинула беседку и несколько часов ходила по одиннадцати акрам своего сада, а мысль ее работала так быстро и напряженно, как еще никогда в жизни.
14
— Мы куда-то идем? — Спайдер в замешательстве остановился в дверях гостиной, глядя на Билли.
— Нет, дорогой, с чего ты взял?
— Ты приоделась и выглядишь так, словно мы куда-то приглашены.
— Правда? — Билли отлично понимала причину его удивления. Пока она днем бродила по саду, обдумывая свою новую идею, то пришла в такое возбуждение, что, казалось, вот-вот взлетит. Настроение у нее было слишком приподнятое, чтобы надеть что-нибудь заурядное и удобное, в чем она уже давно привыкла ходить целыми днями, включая и вечерние часы.
Сегодня за два часа до прихода Спайдера Билли устроила настоящую ревизию в своем платяном шкафу и перебрала все до единой вешалки на каждой из четырех восьмиметровых перекладин в своей гардеробной. Это должно было быть что-то необычное, не то, в чем она ходила днем, но в то же время не слишком официальное. Да возможно ли это, недоумевала Билли, чтобы женщина, которая в возрасте двадцати трех лет впервые появилась в списке самых элегантно одетых женщин, сейчас не могла найти, что надеть для ужина вдвоем с мужем? Или во всем виноваты дети?
Наконец она нашла где-то на дальней полке идеальный ансамбль — легинсы и длинную, расклешенную тунику тяжелого китайского шелка с глубоким овальным вырезом. Цвет ее можно было бы определить как нечто среднее между вызывающе-розовым и огненно-красным. Свой наряд она довершила бархатными туфельками без задников, которые когда-то купила специально под эту тунику — в те далекие времена, когда для нее еще имело большое, подчас очень важное значение наличие подходящей обуви к каждому туалету.
Билли приняла душ и зачесала со лба непослушные кудри. Оглядев себя с головы до ног, она поняла, что цвет костюма обязывает ее подобрать более яркие тени и помаду, нежели те, которыми она пользовалась обычно. Когда же Билли наложила макияж, стало очевидным, что недостает какой-то последней, но решающей детали. Тогда она направилась в спальню, чтобы найти в своем сейфе подходящие украшения.
Когда же и куда это все носить, думала она, один за другим выдвигая обтянутые черным бархатом лотки с драгоценностями. Золото без камней не годится — на розовом оно смотрится плохо, бриллианты, разумеется, тоже не для этого случая. Изумруды? Не то. Рубины? Тоже нет. Всегда и ко всему идет жемчуг, но сегодня он будет, пожалуй, чересчур консервативным, даже черный. Она поочередно подносила к себе украшения из бирюзы, кораллов, аквамаринов, аметистов, турмалина, топазов, нефрита и придирчиво смотрела в зеркало. Все не то. Оставались только сапфиры, в которых она поначалу сомневалась — капризное все-таки сочетание — синее с розовым, пока не надела весь комплект — сапфировые серьги с подвесками из крупного жемчуга и ожерелье из сапфиров с жемчугом, которое идеально легло в вырез туники.
«Недаром говорят, — подумала Билли, — что камни должны касаться кожи, иначе они теряют свое великолепие, или это относится только к жемчугу? А еще рекомендуется не реже двух раз в год плавать в жемчугах в морской воде». Неважно, главное — она снова стала похожа на себя.
Стоя перед зеркалом, она оглядела себя со всех сторон. С тех пор как Билли сбросила излишки веса, она могла позволить себе любой фасон. Но сегодня, когда впервые после того, как несколько месяцев носила исключительно домашнюю одежду, Билли взглянула на себя в зеркало в красивом наряде, у нее захватило от восторга дух. Она выглядела просто великолепно.
«Ну что ж, — подумала Билли, ожидая Спайдера, — великолепно так великолепно. Он уже давненько не лицезрел свою жену в таком потрясающем виде… Надо сделать для себя выводы — никогда не позволять себе опускаться». Хотя Спайдер не знал ее в самые лучшие времена, но много раз видел ее во всем великолепии! Спайдер, должно быть, в глубине души удивляется, что произошло с Билли, почему великолепная женщина, на которой он женился, после рождения детей превратилась в практичную домохозяйку.
Билли стояла у балконной двери и глядела на уходящую вдаль дорожку, усаженную благородными сикоморами. В этот момент она услышала в гостиной шаги Спайдера. Она не стала оборачиваться, а дождалась, пока он подойдет вплотную.
— Господи! Я, кажется, знаю, — сказал Спайдер, положив ей руки на плечи. — Есть только одна причина, почему ты сегодня так хороша.
— И ты меня не поцелуешь?
— А как же помада? Нет уж, ты сначала признайся: опять беременна? Я угадал?
— Ну, Спайдер, неужели, по-твоему, это для меня единственный повод принарядиться? — Билли была крайне разочарована.
— Это лучший повод из тех, которые могут прийти мне в голову, но, конечно, не единственный. — Ее реакция его явно развеселила.
— А какие еще?
— Малыши сделали что-то такое, чего раньше не умели, — например, научились пользоваться салфеткой, или ты нашла себе нового парикмахера, который будет тебя стричь на дому, или ты только что приняла сеанс массажа, или… черт, понятия не имею, может, ты купила детям собаку, о которой мы с тобой говорили?
— Твое воображение меня восхищает, — сказала Билли, стараясь не показать своей досады. — Выпить не хочешь?
— Еще как! А где дети?
— Играют в детской с обеими няньками и наверняка с наслаждением что-нибудь ломают. Я подумала, что нам не мешало бы побыть и вдвоем, а то вечно приходится их оттаскивать от бокалов.
— Вот уж этого я бы им не запрещал — чем раньше попробуют, тем дольше не будут потом пить, — засмеялся Спайдер. — А может, и вообще не будут. Воспитание отвращения к алкоголю. Почему бы тебе не позвонить Элизабет, чтобы она несла детей сюда? Если я сейчас с ними не пообщаюсь, то, когда мы поужинаем, они уже лягут спать.
«Снова беременна, — с горечью подумала Билли, снимая трубку интеркома. — Снова беременна…» Ему что — мало двойни? Или. с точки зрения мужа, женщина может почистить перышки только затем, чтобы объявить ему, что с ее детородной функцией все в порядке? Так вот кто она для Спайдера — матка на двух ногах, в своем роде печь, которая знай печет младенцев? Или еще того хуже — домохозяйка, которой позволительно привести себя в порядок только для того, чтобы предложить его барскому вниманию какую- то ничего не значащую домашнюю новость? Сообщить о новой парикмахерше? По-видимому, так. Черт бы его побрал, сукин сын!
Однако, если уж быть справедливой, то винить следует и себя, причем не в меньшей степени, признала Билли, потягивая коктейль и глядя на мальчишек, которые повисли на отце, как на гимнастическом снаряде,
