— Ты действительно уверен, что я тебя замечаю?
Эндрю зажал ей рот губами, их языки встретились, Ноэль попыталась вытолкнуть его, когда его рука добралась до клитора.
— Нет, Эндрю! — вскрикнула Ноэль. — У меня больше нет сил заниматься с тобой любовью.
Этот протест заглушил новый каскад поцелуев. Ноэль обнаружила, что расслабленность после сна прошла и больше всего ей хотелось вновь вцепиться в него и ощутить чудесное мгновение, когда он войдет в нее. Она предвкушала сладостное ощущение оргазма, более острого, чем был у нее ночью…
…Прошло довольно много времени, прежде чем Эндрю снова заговорил.
— Как ты, дорогая? Тебе было хорошо?
— Нет, не совсем. Я опять не могу нормально функционировать, ты высосал из меня все силы, я вся горю.
— Извини, — его голос звучал необычно покорно, — я не хотел тебя мучить, но когда я с тобой, совершенно теряю контроль и не могу остановиться.
— Ты слишком озабочен тем, — она нашла руками его голову и прижала к своей груди, — чтобы удовлетворить женщину, доставить ей больше удовольствия, и так увлекаешься, что потом долго не можешь кончить. Мазохист! Если бы ты так не сдерживал себя, мы бы кончили вместе. Мне было очень хорошо с тобой, но…
— Ты опять обвиняешь меня в техницизме. — В его голосе прорвались веселые нотки. — Я проявил мало чувства и в этот раз?
— Я не хочу возвращаться к тому разговору. Ты считаешь меня закомплексованной?
— Нет, конечно, нет. — Эндрю поцеловал Ноэль в запястье руки. — И все же ты храпела!
Вместо ответа Ноэль ударила его подушкой.
Когда Ноэль проснулась, в постели она была одна. Свет едва пробивался сквозь шторы. Ее уже стало беспокоить отсутствие Эндрю, когда он появился в спальне.
— Извини, что разбудил тебя. — Он присел на кровать. — Мне захотелось попить. Глотнешь воды?
Эндрю протянул ей запотевший бокал.
— Уже время вставать? — Ноэль жадно выпила воду.
— Нет, если ты никуда не торопишься. Уже около восьми часов.
— У меня нет каких-то особых дел на сегодня. Я договорилась с Мэрлин зайти к ней вечером посмотреть видеофильм, это все планы.
— Ты позавтракаешь со мной?
Ноэль уже понимала, как Эндрю ценит свою независимость, и предложение доставило ей удовольствие.
— Спасибо, с радостью. Но в следующий раз мы встретимся у меня. Теперь моя очередь продемонстрировать тебе мои кулинарные способности.
— Согласен. — Эндрю лег рядом с Ноэль и обнял ее. — Ты любишь готовить?
— Очень, хотя не могу похвастаться таким же талантом, как у тебя. После развода я увлеклась новыми рецептами, и балую себя время от времени… Эндрю, хочу спросить тебя… А ты не был женат?
— Нет, пару раз я был близок к женитьбе. Это было еще в Вашингтоне. Но мне давали отставку. В последний раз меня обвинили, что я ужасный работоголик и не уделяю женщине достаточно внимания…
— А ты действительно такой?
— Не думаю. Просто так складывалась жизнь… — Эндрю немного помолчал. — Давай оставим эту тему, расскажи лучше о твоем детстве в Аризоне. Ты была хорошенькой уже тогда или маленьким гадким утенком с торчащими лопатками и тощей фигуркой?
— Была худышкой, — рассмеялась Ноэль, — но не уродиной. У меня были красивые вьющиеся волосы, унаследованные от матери…
— И ты, конечно, была занудой и отличницей?
— Угадал, учителя не могли на меня нарадоваться. Я выиграла конкурс на специальную стипендию в Стэнфорде. А ты был каким? Ты ведь рос в Бразилии?
— Я жил в огромном доме, где было множество слуг. Мне не пришлось ни разу самому одеваться, пока я не попал в Штаты в колледж, ни разу не напускал себе сам ванну, ни разу не стоял у плиты.
— Тебе нравилась такая жизнь?
— Не очень. Но Рио — один из самых красивых городов мира, я очень любил этот город. Но теперь, когда приезжаю к семье, все вызывает во мне раздражение.
— Почему?
— Уже нет розовых очков, я думаю. Слишком сильный там контраст между богатством и бедностью.
— Ты не думал об этом, когда рос там?
— С тех пор многое изменилось, нищета стала более явной, она пришла из провинции в города. Ужасная преступность, даже больше, чем здесь, в Штатах. Богатые люди строят все более высокие заборы вокруг своих домов, все труднее проникнуть в их закрытые яхт-клубы. Они рассчитывают таким образом отрезать себя от проблем большинства населения.
— Бедность — не уникальная черта, присущая только Бразилии, — заметила Ноэль. — И здесь, в Кливленде, очень много бедных людей.
— Но здесь бедность многих раздражает, люди чувствуют свою вину за беды других, что-то пытаются делать, существуют государственные программы помощи малоимущим, для них строится жилье. А большинство друзей моих родителей абсолютно безразличны к чужим бедам, они никому не помогают.
— Почему ты не остался учиться в Бразилии?
— Я с детства хотел стать юристом, и Соединенные Штаты были родиной моего отца, мне виделось здесь больше возможностей для карьеры. — Эндрю говорил спокойно, но Ноэль чувствовала, что воспоминания связаны для него с непонятной ей болью, ей хотелось защитить его, сама не знала, от чего.
— Почему ты решил стать адвокатом? Большинство детей хотят стать известными спортсменами или космонавтами.
Эндрю еще больше замкнулся, снова замолчал.
— Мой отец был Джеймс Макдональд, — сказал он наконец, как будто это все объясняло.
Для Ноэль имя его отца ничего не значило.
— Джеймс Макдональд?.. Извини, я ничего о нем не слышала… Он был известным юристом?
— Нет… Он был известным предателем. В 1961 году его посадили в тюрьму.
Только сейчас Ноэль припомнила тот громкий скандал, который произошел в годы 'холодной' войны с Джеймсом Эдвардом Макдональдом, выходцем из приличной филадельфийской семьи, женившимся на отпрыске королевской фамилии из Европы, который оказался секретным агентом коммунистической разведки. Его, помнится, завербовали еще в студенческие годы.
— Бог мой, извини… Мне очень неприятно, что я затронула старые раны… Я не думала…
— Ты ни в чем не виновата. Я жил с ощущением, что мой отец — преступник, с тех пор, как научился ходить. Не прошло оно и сегодня…
Холодок пробежал по спине Ноэль. 'Какое несчастье! Как же он это выдержал?' Эндрю почувствовал, что его рассказ вызвал шок у Ноэль.
— Тот факт, что мой отец был шпионом, изменил твое отношение ко мне? — Он разжал руки и отстранился от Ноэль.
— Нет! Ничего подобного! — Она обхватила его голову, запустила руки в волосы и прижала к себе. — Это были ужасные годы, конец 50-х, 60-е. Антикоммунизм был сумасшествием Америки. Ты стал юристом, чтобы доказать невиновность своего отца?
Ноэль неожиданно вспомнила о судьбе короля Карла II, историческая параллель испугала ее. Все в истории когда-то повторяется, но только шарлатаны, как Брайан Дефью, считают, что такое повторение происходит безболезненно. Эти размышления прервал ответ Эндрю:
